Кто сможет вернуться - стр. 20
Я взяла тряпку и попыталась удалить пятно отрыжки, но оно не убиралось, так и осталось мерзкой кляксой на разъеденном паркете.
Горечь и боль. За что? За что такое отношение? Хотела, как лучше, а получила… Получила, что всегда получала от неё в ответ на что-то хорошее. Злость на дочку кипела не так уж и долго, я быстро переадресовала всё на себя. Привычка, почти инстинкт последних лет, винить, ненавидеть и жалеть себя одновременно, выработалась, как у собаки Павлова.
– Жалеешь? – прозвучал ехидный, насмешливый голос в голове.
Это отозвался мой собственный черный человек, мой собственный монстр и ангел, мой внутренний голос, моя неотъемлемая часть, убивающая и возрождающая, опора и камень преткновения одновременно. Он говорил со мной, а я ругалась и оправдывалась.
– Заткнись, хоть бы раз утешил, всегда только обвиняешь.
– Я не обвиняю, я ехидствую. Только ёрничая над собой, осмеивая всё святое, что есть в тебе, сможешь выжить. Иначе не получится. Сопли жевать будешь. Розовых надувных слонов создавать. Не твоё, сама знаешь. Сама писала:
Мне нужно всё осмеять,
Всё, что люблю, охаять,
чтобы душу не потерять
и мечты кусочек оставить.
Слезы подкатились к глазам.
– Поплачь, поплачь, кто сейчас верит в слезы? Ты стараешься, всю её жизнь стараешься. Ждешь благодарности? Знаешь, что не дождешься. Знала и всё равно ждала? Ждала? – пауза в нашем дурацком разговоре.
– Ну и дура, – вместо ответа постучал по лбу изнутри оппонент. – Что есть способность людей к предвидению? Предвидение – это не просто учёт суммы прошлых действий и их последствий, но и результат размышлений. Ты что, совсем соображать разучилась? Благодарности захотела? Или опять «надежда – мой компас земной»? Дура мечтательная.
И внутренний голос ехидно процитировал стих Ричи Реллика:
Ты пряталась от них в свои виденья,
Прикрыв рукою боль своей души.
– Не в виденья пряталась, а в фантазии, – огрызнулась я.
– Да, да, правильно, правильно, в фантазии и фэнтези. Просто по Фрейду. Ты же помнишь его гениальные слова: «Бегство в мир фантазий вызвано неуверенностью субъекта в своей способности любить».
Чтобы прервать нравоучения, отвернулась к окну в пустом ожидании чего-то.
И она прилетела. Она – птица Тоска.
Такая же огромная, как Обида, но не в черном, а в тусклом сером оперенье. Голова как у грифа с тонкой морщинистой шеей. Вместо крючковатого клюва – крючковатый нос. Ей скучно и противно на меня смотреть. У неё тоскливое старое лицо и ей явно хочется стукнуться головой о стенку.
– Ты глюк или явь? – поинтересовалась я.
Наверно, я сумасшедшая. Брежу.