Кто смеется последним - стр. 20
Ее пальцы скользнули по моей спине, не давая мне отстраниться.
– Еще… – выдохнула она, – пожалуйста, еще!..
А потом раздался голос из ниоткуда:
– Отвали, ублюдок!
С глухим стуком мне в ребра врезался ботинок. Удар был такой силы, что я отлетел. Перевернувшись на спину, я посмотрел вверх.
Надо мной стоял низкорослый, приземистый мужик. Будто из ночного кошмарного марева постепенно проявлялись детали: борода, загар, глаза, как смородины, застрявшие в медовом хлебе, панама, натянутая до кустистых бровей. Одет он был в мятый и грязный белый костюм.
Гленда попыталась подняться на ноги, и он ударил ее с размаху тыльной стороной руки – жестокий удар, который распластал ее по песку.
Убийственная ярость закипела во мне. Я бросился на него, мои руки сомкнулись на его горле. Мы рухнули на песок и покатились, как дикие звери. Сила его была ужасающей. Хотя я крепко схватил его за горло, он сумел вывернуться. Его кулак впечатался в мое лицо, а колено – в пах. Горячее солнце внезапно потускнело, как будто вдруг случилось затмение. Я вцепился в его пиджак и снова получил кулаком в лицо. И все же моей убийственной ярости хватило, чтобы отбросить его. Он упал навзничь, а я, с трудом поднявшись, начал молотить его по лицу обоими кулаками. Все мое тело ломило от боли, но мне было наплевать. Я жаждал его убить. И вот в тот момент, когда я в очередной раз занес над ним кулак, в моей голове что-то взорвалось яркой вспышкой, и свет померк, будто вырубились пробки.
Я медленно возвращался в сознание, кожей чувствуя каждую песчинку. Пошевельнувшись, ощутил вспышку ослепляющей боли в голове и услышал свой собственный стон. Некоторое время я лежал неподвижно. Сильно болел пах. Болели ребра. Болело лицо.
Солнце припекало. Я слышал ласковый шорох прибоя и шуршание листьев на ветру.
Очень медленно я приходил в себя. Очень медленно, обхватив голову руками, я сел. Обуздав боль, стучащую молотом в висках, я с усилием открыл глаза и осмотрелся: на пляже никого не было – ни Гленды, ни этого коренастого.
Феррис-Поинт был в полном моем распоряжении.
Я медлил, все еще обхватив голову ладонями, постепенно пришло ощущение, что мои руки липкие. С содроганием я отнял их от головы и убедился в том, что они были красными от запекшейся крови.
Каждое движение причиняло сильную боль, так что я просто сидел не шевелясь и таращился на свои окровавленные руки.
Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем я смог начать связно мыслить.
Где Гленда? Что вообще произошло?
Часы показывали 8:45. Значит, я был без сознания около тридцати минут. С усилием я поднялся на ноги, море и безжизненный пляж тотчас же закружились вокруг меня, так что пришлось снова сесть. Я подождал. Предпринял еще одну попытку, и на этот раз, хоть и качаясь, как пьяный, я сумел устоять.