Кто служил в армии, в цирке не смеётся. Сборник рассказов - стр. 62
Наступила ночь русского. Свита вождя на ночь приготовила ящик водки, пригнали пленных баб, чтобы ночью оторваться на них. Но русский посмотрел на всё это блядство и сказал: – Нет, мы это делать не будем. Мы будем пить пиво и легко общаться. Прикатили бочку «Жигулёвского» сели и начали пить и общаться. Через полчаса вождь говорит: – Погоди рассказывать, сейчас в кусты схожу, отолью и продолжишь.
Русский отвечает: – Нет, Терпи…
Через час вождь опять: – Да я ссать хочу. Дай отлить…
– Терпи, вождь…. Терпи….
Ещё через час: – Всё, не могу.
– А ты член завяжи, – Завязали.
Под утро вождь взмолился: – Всё…., отпусти…
Русский: – Ну…, теперь пошли.
Встали у кустов, член развязали и пустили струю, а вождь в восторге заорал на все джунгли: – Какой кайффффф…..
Кайф закончился и вопреки здравому рассудку, который вкрадчиво шептал: – Беги, Боря, беги отсюда. Используй свой шанс на всю катушку… Беги в дивизию, в Свердловск, к Беденко, который всё тут разрулит…., – но я, вместо бега через проходную, ринулся обратно в «Красный уголок», решив всё-таки попытаться оседлать ситуацию в свою пользу. Ворвавшись в помещение, и готовый драться за свой командирский авторитет, за честь нормального прапорщика. Драться насмерть. Ворвался и замер – никто не хотел драться со мной. Бойцы смирненько сидели каждый на своём матраце, покорно склонив голову. Лишь Кренделев поднялся на ноги и, сильно шепелявя разбитыми губами, тихим голосом попросил.
– Товарищ прапорщик, больше этого не повторится. Будем выполнять все ваши приказы, – Кренделев замолчал и невольно дотронулся до разбитой губы.
– Ааааа, – торжествующе возопил я, – Ааааа, осознали. Да я вас…..
И замолк, не зная «Что я их…..», а Кренделев, воспользовавшись паузой, закончил: – Всё будем делать и выполнять, только не говорите капитану Беденко.
Я мигом и огорчённо сдулся. Только что торжествовал победу над дембелями, а они оказываются ничего не поняли и боялись не меня, а комбата. Боялись его разборок и тяжёлых кулаков, а также за свой дембель.
С досадой и злостью плюнул на пол, буркнув: – Я ещё подумаю – Докладывать или не докладывать. А сейчас марш на завтрак и на смену.
Бойцы вскочили на ноги и, суетясь, теснясь в дверях, гурьбой ринулись из помещения, а я остался один. Через час пришёл к начальнику цеха и договорился разбить моих людей на все три рабочие смены по четыре человека. Пусть, сволочи, немного врозь поработают.
Следующие два дня до приезда комбата прошли нормально. Бойцы никуда с завода не ходили и не просились. Работали, воровали и таскали листы, отчего матрацы уже поднялись от пола на высоту в тридцать сантиметров и теперь стало удобно на них сидеть. С просьбой ничего не говорить командиру батареи больше не обращались, лишь кидали вопросительные взгляды в мою сторону. А когда на заводской двор заехал военный «Урал», понурые, как военнопленные построились перед «Красным уголком».