Кто служил в армии, в цирке не смеётся. Сборник рассказов - стр. 57

– Вот оно…, проверка на вшивость, – насторожился я, но виду не подал.

Ибрагимов вплотную приблизился ко мне, остановился, жёстко глянув и сильно, панибратски хлопнул меня по плечу: – Ну что, прапор, как тебе у нас нравится?

Не знаю какой реакции ожидал от меня солдат, но явно не той, какая произошла. Понимая, что сейчас поступаю единственно правильным способом, резко развернулся и изо всей дури, что у меня была, врезал дерзкому нахалу в челюсть. Удар был такой силы, что я сам еле удержался на ногах и чуть не сломал себе руку. Ибрагимов же, совершенно не был готов к такому удару и, завалив стоявших сзади него двух земляков, отлетел к ружейной комнате, сильно ударился о массивную железную решётку и под изумлёнными взглядами присутствующих сполз на каменный пол. Все опешили и замерли, не веря своим глазам и тому, что какой-то там прапорщик не испугался их. К сожалению, вырубить даже таким ударом Ибрагимова не удалось. Тот медленно поднялся на ноги, с каждой секундой всё больше приходя в себя, и вдруг кинулся на меня.

Я мгновенно встал в стойку, чтобы встретить атаку не только Ибрагимова, но и его земляков, которые внезапно оглушительно заорали и, мешая друг другу, тоже полезли ко мне. Но тут неожиданно вмешалась батарея, дружно бросившееся в свалку. Мне даже не позволили махнуть хотя бы ещё раз кулаком. Азеров оттеснили вглубь помещения, а Ибрагимова схватили за руки и крепко держали, но тот уже бесновался, дёргаясь в мою сторону. На шум со спального помещения прибежал остальной личный состав и в течение пяти минут стоял оглушительный гам. Меня оттеснили в сторону и бойцы батареи кого-то из азеров в этой свалке успели тихонько попинать, а я продолжал стоять, прижавшись спиной к стене, всё ещё не зная чем для меня всё это закончится. Хотелось верить, что сейчас, как в хорошем кино, откроется дверь, ввалится дежурный по полку и выстрелами в потолок утихомирит эту толпу. Но шум и гвалт как-то само собой быстро сошёл на нет. Ибрагимов тоже перестал орать и теперь злобно смотрел в мою сторону. Наступил тот роковой момент – равновесие, когда чаша весов могла качнуться в любую сторону. Либо в мою, либо в его. Оба мы понимали, что должны, без порухи для своего авторитета, выходить из создавшегося щекотливого положения. Ибрагимов уже понял, что запугать или сломать прапора не получилось, а вступать в драку – значит, его тогда надо мочить и мочить серьёзно. Но тогда последствия для него будут очень непредсказуемы. Я тоже понимал, что если полезу с кулаками к Ибрагимову – то тогда и солдаты батареи не смогут меня защитить. Слишком много азеров набежало. Но надо было ставить точку и ставить красиво. А для этого моего опыта хватало. Решительно раздвинув солдат батареи, разделявших нас, я двинулся к Ибрагимову. Тот напрягся, настороженно глядя на меня, а вокруг нас все замолкли, ожидая продолжение конфликта.