Кто боится смерти - стр. 32

– А… ясно.

Я оглядела его одежду. На нем были обычные мальчишеские вещи – линялые синие штаны и зеленая безрукавка. Сандалии старые, но кожаные. В сумке лежали старые учебники.

– Ну… а где ты живешь?

Голос слегка смягчился:

– Не беспокойся об этом.

– Как вышло, что ты не ходишь в школу?

– Я хожу в школу. И моя школа лучше вашей, – он достал из кармана конверт. – Это твоему отцу. Я шел к вам домой, но ты можешь сама ему отнести.

На конверте из пальмовой бумаги стояла печать с эмблемой Осугбо – бегущей ящерицей. Каждая ее лапа символизировала одного из старейшин.

– Ты живешь по той дороге за эбеновым деревом, да? – спросил он, глядя мимо меня.

Я рассеянно кивнула, все еще разглядывая конверт.

– Ладно, – сказал он и ушел.

Я стояла и смотрела ему вслед, почти не замечая, что пульсирующая боль между ног усилилась.

С того дня я стала встречать Мвиту повсюду. Он часто приходил к нам с посланиями. А пару раз я натыкалась на него по пути в Папину кузню.

– Как так вышло, что вы мне про него не сказали? – спросила я родителей однажды за ужином.

Папа уплетал пряный рис. Он откинулся с набитым ртом и занес руку над тарелкой. Мама подложила ему козлятины. Они одновременно сказали:

– Я думал, ты знаешь.

– Я не хотела тебя расстраивать.

Родители тогда уже столько всего знали. Могли понять и то, что не смогут оберегать меня вечно. То, что грядет, придет.

Мы с Мвитой разговаривали при каждой встрече. На бегу. Он всегда спешил.

– Куда ты сейчас? – спросила я, когда он доставил Папе очередной конверт от старейшин.

Папа делал для Дома Осугбо большой стол, на котором надо было выгравировать какие-то очень важные символы. В принесенном конверте были очередные чертежи.

– Кое-куда, – с ухмылкой ответил Мвита.

– Почему ты всегда торопишься? – сказала я. – Ну давай. Чуть-чуть.

Он повернулся, чтобы уйти, но передумал.

– Хорошо.

Мы сели на ступеньках, ведущих в дом. Через минуту он сказал:

– Если долго пробыть в пустыне, услышишь, как она говорит.

– Конечно. А громче всего она говорит ветром.

– Точно. Бабочки хорошо понимают пустыню. Поэтому они и перелетают то туда, то сюда. Они всегда беседуют с землей. Говорят и слушают поровну. На языке пустыни можно позвать бабочек.

Он поднял голову, набрал побольше воздуха и выдохнул. Я узнала песню. Пустыня поет ее, когда все хорошо. В дни нашего кочевья, когда пустыня так пела, мы с мамой ловили скарабеев, медленно пролетавших мимо. Убери жесткую скорлупу и крылья, высуши остальное на солнце, добавь приправы – объедение.

На песню Мвиты слетелись три бабочки – маленькая белая и две большие желто-черные.