Ксеноцид - стр. 10
– Почему бы нам не повесить на дверях табличку «Не беспокоить»?
– С тем же успехом ты мог бы написать: «Осторожно, двое голых стариков пытаются вспомнить прошлое».
– Я не старик.
– Тебе уже за шестьдесят.
– Если старый солдат все еще может распрямиться и отдать честь, я разрешу ему участвовать в параде.
– Никаких «парадов» до самого конца полета. Осталось максимум две недели. Мы встретимся с приемным сыном Эндера, а затем возьмем курс обратно на Лузитанию.
Джакт подался назад, напряг руки, вылез из кабинки и выпрямился в полный рост – коридор был одним из немногих уголков на судне, где ему удавалось это. Весь процесс сопровождался громкими стонами.
– Ты скрипишь, как ржавая дверная петля, – заметила Валентина.
– Сама не лучше. Я слышал, как ты охаешь и ахаешь, вылезая из-за своего стола. Так что в этой семье не один я дряхлый, плешивый, жалкий старик.
– Проваливай, мне надо транслировать эссе.
– Я привык к тому, что во время плавания постоянно чем-то занят, – пожаловался Джакт. – А здесь все делают компьютеры, и никакой тебе качки, хотя бы самого захудалого шторма.
– Почитай книжку.
– Ты начинаешь беспокоить меня. Хорошо работая, Вэл плохо отдыхает и постепенно превращается в злобную старую каргу.
– Каждая минута, что мы тратим здесь на разговоры, равняется восьми с половиной часам реального времени.
– Наше время на этом корабле так же реально, как и время там, за бортом, – усмехнулся Джакт. – Иногда мне хочется, чтобы друзья Эндера, пролагая нам курс, не задумывались, возможна с нами связь или нет.
– Между прочим, это занимает чертову уйму компьютерного времени, – заметила Вэл. – До настоящего времени только военным разрешалось поддерживать связь с кораблями, идущими на скорости, близкой к скорости света. Если друзьям Эндера удалось обеспечить мне связь, я просто обязана воспользоваться ею.
– Ты делаешь это вовсе не потому, что кому-то чем-то обязана.
Справедливое замечание.
– Джакт, если я пишу каждый час по статье, это означает, что до человечества труды Демосфена доходят только раз в три недели.
– Но ты в принципе не можешь выдавать по статье каждый час. Ты спишь, ты ешь.
– Ты говоришь, а я слушаю. Джакт, убирайся.
– Если б я знал, что, спасая планету от уничтожения, должен буду снова стать девственником, никогда бы на такое не согласился.
Он шутил, но в шутке была доля правды. Решение покинуть Трондхейм было нелегким для всей ее семьи, даже для самой Валентины, а ведь скоро она снова увидит Эндера. Дети уже выросли или почти выросли; они отнеслись к полету как к увлекательному приключению. Они не связывали свое будущее с каким-то определенным местом. Ни один из них не стал моряком, как отец; все выбрали научную карьеру и теперь, как их мать, жили беседами и размышлениями. Они могли вести подобный образ жизни где угодно, на любой планете. Джакт гордился ими, но в то же время был чуточку расстроен, что традиция его семьи, вот уже семь поколений связанной с морями Трондхейма, на нем и закончится. А сейчас ради жены ему самому пришлось отказаться от моря. Покинуть Трондхейм для Джакта означало конец всему, и он никогда не думал, что она осмелится просить его об этом, но она обратилась к нему, и он без малейших колебаний согласился.