Ксандопуло Георгий. Өнегелі өмір. В. 37 - стр. 13
Подал я документы на химичесий факультет КазГУ им. С.М. Кирова. Экзамен по математике сдавали все вместе – химики, физики и математики. «Что за ерунда, – думаю, – задачки для техникума легкой промышленности». Решил за 20 минут. Соседу по парте решил. Потом мы с ним подружились – Витя Цикало с фронта вернулся, в плену побывал. Еще 15 минут прошло. Чего сидеть? Пошел, сдал работу. Экзаменатор тут же просмотрел ответы: «Молодец, первый решил и все правильно! У кого учился? У Сергея Петровича Тараненко?! Так он – мой сокурсник! Передай привет от меня, вадима Харасахала, и еще – благодарность за таких учеников».
Позже вадим Харасахал стал моим настоящим другом. Сам он из нерепрессированных греков, но хорошо понимал мои трудности и всегда помогал и советом, и делом.
Остальные пять экзаменов тоже сдал без особого труда в основном на пятерки. Одну или две четверки получил, но не беспокоился – балл гораздо выше проходного. Уверенно захожу в деканат, а передо мной выкладывают мою автобиографию, где я честно изложил, кто я, откуда и кто мои родители. Весь листок испещрен красными пометками. И результат – в Университет не принят.
Такой несправедливости друг Колька Потеряйко уже стерпеть не мог – он, с натянутыми до необходимого минимума оценками будет учиться, а я, Юрка Ксандопуло, успешно сдавший все экзамены, – за бортом?! Силой затолкал меня в кабинет ректора Тажибаева. Что ж делать? Я набрался злости: «Что за несправедливость, – спрашиваю, – Почему я не могу учиться? Потому что я иностранный подданный?» Тулеген Тажибаев был одно время министром иностранных дел и, наверное, мог решить этот вопрос. Однако зачисление уже состоялось, поэтому он зачислил меня кандидатом в студенты.
Денег всегда не хватало, особенно, когда ты, кандидат в студенты без стипендии и общежития. Раз в неделю ходили с Николаем Потеряйко на вокзал. вагон разгрузим – и в воскресенье к матери в Табаксовхоз – не с пустыми руками.
Первую сессию сдал на «отлично». Счастливый, иду по университетским коридорам с однокурсниками. Навстречу ректор. Узнал меня:
– Как дела, студент?
– Хорошо! – отвечаю.
– Ничего у него не хорошо, – это встревает в разговор Карл Лепин, – стипендии нет, общежития нет.
Ох, как неловко получилось. Как будто пожаловался. Ректор-то, наверное, свой вопрос мимоходом задал, формально.
Но для Тулегена Тажибаева не было ничего формального, что касалось студентов. Он побагровел, развернулся молча и грозно двинулся в деканат.
Кто я ему? Мне 17 лет, идет 47-й год. Еще жив Сталин. По стране катятся репрессии. Как этот отважный человек не побоялся вступиться за ссыльного грека?!