Крымское зарево - стр. 25
– Стукаленко, сопроводи больного до лазарета и назад.
Строй зашагал к открытому полю, где раньше были колхозные поля. Тарасов буркнул под нос:
– Так держать, капитан, держи их вот здесь. – Он показал крепкий кулак.
Отчего капитан Шубин не удержался от замечания:
– Это из-за вчерашнего ныряния в канаву он захворал. Если бы вы не заставили их сразу после дороги нырять в ледяную воду, то он смог бы и дальше служить вместе со всеми. Когда поправится, то сможет вернуться в отряд.
В ответ особист фыркнул и все же промолчал. Они в молчании дошли до огромного поля, где по приказу командира улеглись на землю.
– Вперед! – Он переходил от одного солдата к другому и поправлял их. – Голову ниже, ниже, Грош! Ертаев, ноги опусти, по линеечке!
Вдруг воздух содрогнулся от грохота выстрела. Шубин развернулся и едва удержался от крика: в двух метрах от него застыл майор Тарасов с пистолетом в руках, из ствола которого вился дымок. Он вскинул руку и снова выстрелил! Разведчик кинулся к особисту, перехватил пистолет, направив следующую пулю в землю.
– Вы что делаете?! – возмутился разведчик. – Зачем вы стреляете по бойцам?
Тарасов нахмурился, вырвал руку с зажатым пистолетом.
– Ты поаккуратнее будь, разведка. Ты сейчас на офицера НКВД напал, считай.
– Вы стреляли по живым людям! – Разведчик больше не мог сдерживать свое возмущение, поведение Тарасова вывело его из себя.
А тот невозмутимо сунул личное оружие в кобуру.
– Да не бойся ты, я же не слепой, по верхам бил. – Он указала на ползущие фигуры в поле: – Ты чего из них девок делаешь?! Немцы будут так палить, что ни голову, ни ногу не высунуть, оторвет сразу. Да во время первой же разведки они полягут у тебя всей группой. Как ты не поймешь, Шубин? Условия боя, условия передовой они должны почуять! Чтобы смерть в затылок дохнула, тогда в землю закопаются, что твои кроты!
Капитан промолчал, возразить было нечего. Методы у куратора жесткие, и все-таки он прав в том, что потом на передовой под огнем немецких стрелков будет в десять раз хуже.
А Василий Тарасов вдруг хлопнул себя по голенищу прутом:
– Вот что, не можем мы с тобой договориться. Давай так: твой день, моя ночь.
У Шубина поползли вверх брови, он не понимал, что снова задумал офицер, но медленно кивнул. Хотя бы днем не будет вмешательства в занятия, а уж с ночами он разберется.
Довольный договором энкавэдэшник предупредил:
– Тогда занимайся, а вечером они поступают под мое командование.
Наконец Шубин вздохнул с облегчением: можно продолжать занятия, не боясь давления со стороны неугомонного Тарасова. Он полностью сосредоточился на бойцах, поправляя их движения на ходу.