Крымская Чаша Грааля - стр. 39

– Подойдите, не бойтесь, – убеждал его доктор. – Несколько минут назад она справлялась о вас.

Наконец Олег заставил себя подойти к кровати и охнул. Бабушка, его любимая бабушка, лежала бледная, как простыня, укрывавшая ее грузное тело. Тонкий нос с небольшой горбинкой заострился. В полном смуглом лице не было ни кровинки. Седые вьющиеся волосы в беспорядке разметались по подушке.

Он дотронулся до безжизненной руки в старческих пигментных пятнах:

– Бабуля… Бедная моя бабуля…

Синие губы больной дрогнули. Врач наклонился над ней.

– Роза Михайловна, вы меня слышите?

Женщина открыла большие черные глаза, окаймленные синевой, и оглядела пришедших. Увидев Олега, она словно засветилась изнутри.

– Олежек, как хорошо, что ты здесь, любимый мой мальчик, – пожилая женщина попыталась приподняться. – Если бы я не успела поговорить с тобой, я бы себе это не простила, – Роза Михайловна закашлялась, и врач сразу засуетился возле нее.

– На сегодня достаточно. Поверьте…

Старушка строго посмотрела на него.

– Павел Николаевич, вы бы не могли оставить нас наедине? – попросила больная. – Пожалуйста. О том, чтобы мы закончили сейчас, не может быть и речи. Я еще ничего не сказала моему внуку.

– Но… – слабо пытался протестовать доктор, и она с усилием подняла руку, как бы умоляя его замолчать:

– Я прошу вас. Мне нужно поговорить с Олегом. Вы сами знаете, что в моем возрасте может случиться всякое в любую минуту, – каждое слово давалось ей с трудом.

Доктор сдался:

– Ну, хорошо, только недолго. А вы, молодой человек, – Павел Николаевич повернулся к Полозову, – дайте мне знать, если ей станет хуже.

Учитель взял ее сухую ладонь в свои:

– Обещаю.

Павел Николаевич вышел из палаты, всем своим видом выражая недовольство. Бабушка попыталась приподняться, но тут же бессильно повалилась на подушки.

– Лежи, лежи, тебе нельзя делать резкие движения, – остановил ее Олег.

– Подожди, – черные глаза пристально смотрели на внука. – Я должна рассказать тебе, – казалось, желание что-то поведать близкому человеку придавало силы. – Я была не права, что так долго молчала.

Он не понимал, о чем она говорит.

– Ты про что, бабуля?

Лицо старушки покраснело от напряжения.

– Нашу квартиру пытались ограбить не случайно, – снова зашептала она. – Ты владеешь ценными вещами, но сам об этом не догадываешься! Стоит тебе только найти их и продать… Ты станешь миллионером, Олежек, если захочешь от них избавиться. Покупатель уже есть и ждет.

Учитель недоверчиво скривился:

– Миллионером? Я?

– Господи, да что я говорю… – Она зашевелила пальцами. – Ты, конечно, не станешь ничего продавать, потому что ты, как и я, любишь свою родину и желаешь ей процветания. Не принимай меня за старую дуру, выжившую из ума, – продолжала старушка. – Вещи есть, только их нужно отыскать. Видишь ли, я не могла сказать тебе об этом раньше, потому что считала, что ты недостаточно взрослый и неправильно распорядишься ими, если найдешь. А еще я хотела восстановить справедливость и поэтому боялась, что ты поступишь опрометчиво. Я думала: пусть все останется там, где оно и находится. Всплыв, это может принести большие проблемы, – старушка замолчала, тяжело дыша. – Мне давно угрожали, и я не желаю, чтобы ты жил в таком же страхе. Когда найдешь эти вещи, распорядись ими по совести. Извини, что не доверяла тебе и мало рассказывала о нашей семье.