Крым, я люблю тебя. 42 рассказа о Крыме (сборник) - стр. 32

Вошла в класс, привычно обвела глазами стены с портретами классиков, парты со стоящими на них стульями… Сняла плащ, повесила на крючок у двери, достала из сумки тетрадь с конспектами уроков, книги с закладками в нужных местах. Открыла одну. Закладкой было отмечено стихотворение Евдокии Ростопчиной о героях Севастополя во время Крымской войны. Ирина Антоновна поневоле зачиталась:

Да, нужно поменьше говорить от себя, а больше цитировать. Никакие свои слова не сравнятся с художественным словом. А ведь это чудо… По крайней мере – на слух:

Стали входить ученики, здоровались. Аня Маркова, Денис Мельников, Настя Попова… Их было пять человек в восьмом классе. В младших есть и по двенадцать – больше стали рожать в последний десяток лет. То ли деньги по материнскому капиталу побуждают, то ли какое-то самоосознание включилось, что можем вымереть, если так будет продолжаться, как в девяностые…

Вот бы еще одиннадцатилетку восстановить, тогда поселок стал бы по-настоящему полноценным. А так – доучатся до девятого, а потом что? Единицы устраиваются в райцентре или дальше, получают полное среднее, большинство же идет или в ПТУ (теперь они благозвучнее называются – колледжами), или болтается так, недоучками. Из уехавших возвращаются единицы, почти нечем здесь им заняться, негде приложить силы, зарабатывать… А что бы не жить…

Задребезжал алюминиевый звонок в коридоре. Ирина Антоновна встряхнулась, освобождаясь от ненужных сейчас мыслей, и поднялась. И ученики тут же вскочили. Ирина Антоновна оглядела их, сказала громко и приветливо:

– Здравствуйте, ребята! Садитесь. Начнем урок. – Выждала, когда они усядутся, объявила: – Сегодня у нас урок необычный. Отклонимся на время от учебника.

– Блин, а я всю «Повесть о разорении Рязани Батыем» прочитал, – пробурчал с досадой Дима Губин. – Зря, что ли…

– Ну, за два дня не забудешь, а в четверг с тебя и начнем разговор о «Повести…». Я твое желание запомню, Дима, даже пометку в журнале сделаю.