Крым - стр. 9
Охранник распахнул над Лемеховым зонтик. Провел сквозь ворота. Лемехов заметил, как выглянуло из-под клеенки лицо в неопрятной щетине, слюнявые губы в беззубой улыбке, глаз с лопнувшим кровавым сосудом. Лемехов сунул под клеенку купюру, и сухая, с грязными ногтями рука цепко схватила бумажку.
Церковь была пустынной и сумрачной. Несколько прихожан стояли в сумраке, безмолвно молились. Тускло золотился иконостас. Огоньки свечей редко отражались в подсвечниках. Лемехов перекрестился, ступил в храм. Из темной стены, из мрака брызнули на него бриллиантовые лучи, драгоценно сверкнула икона. Богородица в алом облачении, среди золота и лазури, царственно восседала на троне. Младенец словно парил перед ней. Икона переливалась и трепетала. В ней блуждали разноцветные волны света. Казалось, она была обрызгана волшебной росой.
Лемехов потянулся к иконе. Бесшумно подошел охранник, протянул свечу. Лемехов выбрал на подсвечнике догоравший огарок, зажег от него свечу и вставил черенок в тесное гнездо. Нежное пламя отразилось в иконе, и казалось, Богородица приняла в свою руку зажженную свечку.
Лемехов приблизился к иконе, поцеловал, прижался лбом. Почувствовал, как икона благоухает. Такое душистое тепло исходит из палисадника, где цветет сирень. Казалось, за иконой существует таинственное пространство, полное цветов. Если совершать молитвенное усилие, можно войти и оказаться в райском саду.
«Державная» была хранительницей государства, попечительницей русских государственников, к которым причислял себя Лемехов. Целуя бриллиантовые лучи, он помолился о судьбе страны, как это делают во время богослужений. Помолился об инженерах и конструкторах и оборонной мощи, которую они возводили. Об успешных испытаниях двигателей, о которых надлежало доложить президенту. О «Лунном проекте», непомерном в своей сложности и величии. О стратегической подводной лодке, которая скоро сойдет на воду в Северодвинске. О «подводном старте», откуда прянет ввысь новая баллистическая ракета, способная прорывать американскую оборону.
Постепенно моления его отвлеклись от этих грозных и тревожных забот. Бриллиантовые лучи напомнили бриллиантик в мамином золотом кольце, и он в детстве брал в свои маленькие руки ее большую теплую руку и рассматривал кольцо. Теперь ее рука, ее милое дорогое лицо, ее каштановые волосы были покрыты землей, из которой вырастал тихий могильный цветок. Чувствуя нежную печаль, Лемехов думал о маме, молился о ней. Хотел, чтобы она его услыхала в тех небесных аллеях, по которым сейчас гуляла.