Крылья - стр. 61
До дома, на взгляд Варки, было версты три-четыре. Он поплотнее завернулся в безрукавку и пошёл, внимательно глядя под ноги, изо всех сил стараясь ни о чём не думать. К счастью, идти было трудно из-за кочек и невидимых в траве камней. Длинные сухие стебли скользили под башмаками и путались в ногах. Игрушечный домик постепенно увеличивался, пока не превратился в обширное приземистое строение, крытое пучками жухлой осоки. Необрезанные стебли свисали с крыши почти до земли. Потянуло дымом и перепрелым навозом. Где-то истошно завопил петух.
Строение окружал забор из неочищенных жердей, привязанных к хлипким столбам. Со стороны леса к дому лепилось крыльцо под дощатым навесом на толстых кривых опорах. Перед крыльцом обнаружились ворота из тех же жердей, вместо замка связанные верёвочкой. За воротами начиналась и уходила к лесу хорошая, наезженная колея.
Какое-то время Варка, навалившись грудью на забор, разглядывал пустые гряды большого огорода и короткую стерню давно сжатого поля. До слуха доносился редкий равномерный стук. Варка закрыл глаза. За домом, у сараюшки отец колол дрова. В Липовце топили углём, но некоторые лекарства полагалось готовить на дровах, да не каких попало, а нужного размера, да ещё деревья требовались разных редких пород. Отец работал голым по пояс. Мерно ходили лопатки на широкой спине. Мотались собранные в толстый тугой хвост светлые волосы. Солнце лежало на утоптанной земле, остро сверкало на лезвии топорика. Пахло свежим древесным соком, влажными розами Садов и отцовским потом.
– Пошёл прочь, пяндрыга!
Рядом грохнуло что-то тяжёлое. Варка вынырнул из глубин солнечного полдня. В плечо больно ударило суковатое полено.
– Прочь!
На задах дома громоздилась куча берёзовых чурбаков и маленькая горка расколотых поленьев. Между ними, опираясь на топор, стоял мужик в безрукавке вроде Варкиной и тёплых стёганых штанах. Был он низкорослый, худосочный, искорёженный временем и вечной работой. Лицо напоминало кочковатый склон, по которому только что спустился Варка. Пустое, равнодушное, до глаз заросшее пучками бурой шерсти. Волосы тоже бурые, прямые, слипшиеся в редкие пряди.
– Я ничего у вас не просил, – громко сказал Варка и изобразил одну из своих самых обаятельных улыбок. Это было верное средство. Пожилые матроны в ответ нежно улыбались, взрослые мужчины покровительственно трепали по плечу, а девчонки делались просто шёлковыми.
То ли улыбка не удалась, то ли мужик с топором вообще не отличался чувствительностью.
– Тогда чего тебе надо? – рявкнул он, – ходят тут всякие! – и, перехватив топор поудобней, с угрожающим видом направился к Варке. Шёл он почему-то боком, так до конца и не разогнувшись. Вымученная улыбка погасла сама собой.