Крылатая парусами - стр. 14
Геор рассказывал и древние легенды о чудо-птицах с крыльями-парусами, пролетит такая над тобой – всё небо заслонит, такая огромная. Обо всадниках этих чудо-птиц, Первых Людях, что на этих самых птицах спустились на Терру и, по завету богов, тут же принялись плодиться и размножаться.
Киаран оглянулась.
Вон, на стене, мечи крест на крест, и лук, и колчан со стрелами, и кривые шашки, и метательные круги с острыми, в волос, краями. Всё, чем отец и Геор с детства учили её управляться. Но если у лорда Бэхингема время на наследницу не всегда находилось, то Геор всегда был к услугам «маленькой принцессы». Только ему и отцу, конечно, позволялось так её называть.
Случались и оказии.
Как, например, тогда, когда Киаран была совсем ещё крошкой и помнить ничего не могла. Тоже Геор рассказывал. Со смехом причём.
Он мальчонкой уже бредил морем, прям бредил. Вот и решил как-то, ему тогда осьмой годок шёл, всё, пора. Хватит быть пешеходом, будет с него уже. Пора путешественником становиться. Мореплавателем!
И… Сбежал.
Целую шняву увёл. Двухмачтовое судно, если что. Один.
Ну, как один.
Напоследок прихватил из отчего дома самое ценное, что у него было. А именно люльку с младшей сестрой. Ну а что такого? Лорд-отец после рождения дочери запил, сильно запил. Честно сказать – все думали, допьётся до смерти от такого горя-то. Ни разу посмотреть на малышку не пришёл. Её леди-матушка ненадолго пережила братишку… К утру после родов, которые в самую полночь случились, приказала долго жить.
А ему, Геору, девочка сразу понравилась. Вся такая ладненькая, пухленькая, розовая, глазки ясные и нос смешной пуговкой. А что орёт беспрерывно – так ведь леди, имеет полное право. И нечего нянькам губы кривить. Леди, они лучше знают, как вокальными данными распорядиться. На то и леди. А тем паче… шутка ли! Единственная дочь отца-лорда, которого природа всю жизнь столь щедро сыновьями награждала. Даже странно, что, рождённые в законном браке мальчишки на этом свете не задерживались. Прям мистика.
В общем, только лишь сестрёнку Геор и решил взять с собой в плаванье.
После уже рассказывали, вмиг протрезвевший лорд, как о пропаже дочери доложили, самолично нагонять вышел. На бриге. С командой, не без этого. Тут уж до бастарда-одиночки ему далеко было.
Всю дорогу повторял: «Утоплю щенка!»
А потом не то, что топить, сечь не стал.
Потому как малышка, по недоразумению именем покойного брата названная, и не думала возражать против такого с собой обращения. Молча в люльке лежала, ножками сучила и сосала палец. Широко распахнутыми, умными глазёнками в небо смотрела и гукала что-то на своём. А на суше, между тем, не одну няньку до мигрени своим рёвом довела.