Круглый дом - стр. 21
Мы сидели на кухне и доедали запеканку из сковородки, которую несколько дней назад принесла тетя Клеменс. Отец, по своему обыкновению, сварил в кофейнике некрепкий кофе, который пил как воду. Мама осталась в спальне, от еды она отказалась. Отец положил вилку на стол. По тому, как он это сделал (а отец любил поесть, и если прерывал трапезу, то для него это было равнозначно отказу от любимого обычая, правда, в те печальные дни он ел мало), я понял, что он зол. И хотя в последнее время его жесты стали довольно резкими, и он частенько сжимал кулаки, но вот голос никогда не повышал. Говорил он тихо, рассудительно, доказывая, зачем нам в доме Пёрл.
– Джо, нам нужна собака для охраны. Есть некий мужчина, которого мы подозреваем. Но ему удалось скрыться. А это значит, что он может быть где угодно. Или же, если это не он, настоящий преступник до сих пор остается где-то поблизости.
Я задал вопрос, который обычно задают полицейские в телесериалах:
– А какие улики указывают на то, что это сделал кто-то определенный?
Уверяю вас: отец сначала решил не отвечать. Но в конце концов ответил.
– Правонарушитель, или подозреваемый… кто совершил нападение… – запинаясь, проговорил он, – обронил там спичечный коробок. Судя по этикетке, это коробок из нашего гольф-клуба. Эти спички лежат там на ресепшене, и любой их может взять.
– Поэтому начали проверку с членов гольф-клуба? – спросил я.
Это означало, что напасть на маму мог и индеец, и белый. Наше поле для гольфа всех притягивало как магнитом, гольф в наших краях был своего рода массовым увлечением. Считается, что гольф – забава для богатых, но наша площадка для гольфа заросла косматой травой, а водяными преградами служили обычные лужи. При вступлении в клуб требовалось сделать вступительный взнос. Люди обменивались клюшками, и все кому не лень ими пользовались – кроме отца.
– Да, с членов гольф-клуба.
– А почему он обронил спички?
Отец провел ладонью по глазам и снова стал запинаться:
– Он хотел… он пытался… ему не удалось зажечь спичку.
– Спичку из коробка?
– Да.
– Ясно. А он ее зажег?
– Нет, спички были мокрые.
– Тогда что же произошло?
Внезапно ощутив, как мои глаза увлажнились, я склонился над тарелкой.
Отец снова поднял вилку и принялся торопливо набивать рот макаронами-болоньезе в томатном соусе – фирменным блюдом тети Клеменс. Отец заметил, что я перестал есть, и ждал, что он скажет, и откинулся на спинку стула. Выпил одним глотком кофе из своей любимой белой фарфоровой кружки. Потом промокнул губы салфеткой, закрыл глаза, открыл их и устремил на меня тяжелый взгляд.