Круги ада - стр. 41
Она сразу всё поняла и про стол и про Сергея. Он как бы объяснял ей и улыбкой, и мимикой, и глазами, что был в курсе о сплошной голубизне. Может быть, поэтому и бросился к ней, как к спасательному якорю на своём пути. Ещё она поняла, что не сможет теперь уйти от Сергея по собственному желанию, и, как приклеенная, будет ждать от него решения своей участи хотя бы на сегодня…
Она опять стала рассматривать его, прикрыв ресницами своё любопытство, чтобы не показаться навязчивой. Он производил впечатление совершенно нормального мужчины, и её это обрадовало. Обрадовало, что она не ошиблась в нём. Обрадовало, что он не портит первого впечатления о себе и становится похож на портрет всё больше и больше не только внешне, но, может быть, и внутренне, своим восприятием мира и пространства…
Но ещё её обрадовал рассказ про кино. Обрадовал и заинтересовал. Это означало, что и в этом она тоже не ошиблась. Значит, Сергей действительно из новых богатеев и можно будет попробовать его «охмурить», может быть, применяя и своё умение, и древнюю магию? Тем более, что это удивительное сходство стояло перед глазами и не отпускало. Настя приняла решение «прощупать» Сергея более основательно, боясь своей собственной возможности ошибиться и разочароваться. Она стала постепенно включаться в игру, называемую ею самой – «заарканим козла». Эта игра нравилась ей всегда, а сегодня она включилась в неё с внутренней дрожью и боязнью ошибки. Ох! Как бы не хотелось ей ошибиться именно сегодня…
Она стала смотреть на него за столом чуть сбоку, чтобы лучше выделялись её густые и чёрные ресницы, чуть трепеща ими и покрываясь еле заметным нежным румянцем. Она умела делать это ещё с детского дома, когда её вызывали к директору на «ковёр». Она стала бросать взгляды из-под бровей, соединяя и подкрепляя их каким-нибудь очень заинтересованным вопросом, который она задавала нежным, «девичьим» голоском, так, чтобы он и видел и любовался её ресницами, глазами, бровями, всем её лицом, и как будто бы она старалась, чтобы нет. Она открыла любовную охоту, игру с тончайшей и невидимой сетью, в которой он должен был запутаться. Она танцевала с ним так, чтобы не соприкасаться телами, а если и соприкасаться, то якобы нечаянно, случайно, после чего поднимала на него извиняющиеся глаза и опять вздрагивала ресницами, но уже сильнее. Это была та самая, главная «фишка» в её умении завлекать мужчин, она отшлифовала её с тех, ещё детских лет и до полного совершенства. Игра эта получалось у неё отменно, она владела ею точно так же, как и заливаться девичьим румянцем, от чуть заметного, до яркого, малинового, помогавшего показать ей лицом смущение, как девочке.