Круг - стр. 32
Он начал считать, отгибая пальцы:
– На первом курсе у вас будет пять часов французского, четыре часа философии, пять – истории, четыре – живого языка «один», три – древних языков, два – живого языка «два», два – физического воспитания и…
– Я уже выбрала предметы, – прервала перечисление Марго. – Латынь и греческий. Театр. Живой язык «один» – английский. Живой язык «два» – немецкий.
Ручка директора лицея шустро летала по бумаге.
– Прекрасно. Такой выбор означает полную занятость на весь первый год, вы это понимаете?
– Да.
Директор одарил Серваса восхищенной улыбкой.
– Эта юная особа точно знает, чего хочет.
8. Музыка
Мартен вернулся к допросу подозреваемого в 2 часа 30 минут. На лице Бохановски читались усталость и испуг. Сыщик сразу почувствовал, что атмосфера изменилась. Давление и страх сделали свое дело. Близился час признаний. Спонтанных, пустых, правдивых, невероятных, вынужденных признаний… Я признаюсь, потому что это освобождает меня от груза вины, я признаюсь, потому что мне все осточертело, потому что я слишком устал и чувствую себя бессильным, потому что до ужаса хочу пи́сать, признаюсь, потому что у мерзкого типа, что сидит напротив, воняет изо рта, я признаюсь, потому что схожу с ума из-за его воплей и он меня пугает, я признаюсь, потому что все этого жаждут, и потому, что у меня сейчас случится сердечный приступ, инфаркт миокарда, гипогликемическая кома, почечная недостаточность, эпилептический припадок… Сервас прикурил сигарету и протянул ее Юго, наплевав на запрещающую табличку на стене. Тот взял сигарету. Сделал первую затяжку. Его лицо выражало благодарность спасенного утопающего, которому дали флягу с пресной водой. Сервас заметил, что юноша не глотает дым, но сигарета совершенно определенно успокоила его. Он смотрел на полицейского и молчал. Дождь колошматил по мусорным бакам.
Они были одни. Так поступают всякий раз, когда у кого-то из членов следственной бригады устанавливается особый контакт с подозреваемым. Не имело значения, удалось это сделать руководителю группы или его подчиненному: главное было начать диалог.
– Хочешь еще кофе?
– Спасибо, нет.
– Воды? Сигарету?
Юноша покачал головой.
– Я бросил курить, – сказал он.
– Когда?
– Восемь месяцев назад.
– Мы можем продолжить?
В глазах Юго заплескалась паника.
– Я думал, мы уже все прояснили…
– Вовсе нет… Остались некоторые неясные моменты, – бросил Сервас, открывая блокнот. – Хочешь отложить разговор?
Юго снова покачал головой.
– Нет-нет, я в порядке.
– Вот и хорошо. Еще час или два – и сможешь поспать.
– Где? – Глаза Юго округлились от ужаса. – В тюрьме?