Круче не бывает - стр. 13
– Да, за убийство… Только он никого не убивал…
Шульгин многозначительно посмотрел на Илью. Дескать, иного он и не ожидал. Действительно, людей послушать, так в тюрьмах сплошь невинные овцы сидят…
– Но его же осудили.
– Осудили. За убийство. В компании он был, с водкой не рассчитал, утром очнулся, а руки в крови. И труп в доме. Компания большая была, а в квартире только он остался. И труп Игната Борисова. Егор вымыл руки, вышел из квартиры, а навстречу соседка, смотрит, а у него кровь на рубашке… Он тогда уехал, милиция его искала, меня пытали, где, что. А через месяц Егор вернулся. Он в Крым ехать собирался, с матерью хотел попрощаться. Она тогда, Царствие ей Небесное, – Сошников осенил себя неловким, широким знамением, – жива еще была. Ну, и со мной попрощаться хотел. И попрощался. А из города выехать не успел, его прямо на вокзале и взяли… Он пытался объяснить, что не убивал никого, но ему никто не верил… Там ведь и топор нашли, а на нем отпечатки его пальцев…
– Топор?
– Да, маленький такой топор, для разделки мяса. Им хозяина квартиры убили. Вернее, не хозяина, а его сына, ну да это не важно. Главное, что убили… Но это не Егор его убил, кто-то другой, там еще двое было, кроме него. Кто-то из них двоих с хозяином квартиры поссорился, убил его, а Егора подставили. Потому что Егор пить не умеет. Как напьется, сначала дурной становится, а потом вырубает его…
– Так, может, и убил по дурости. А потом его и вырубило.
– Да нет, не мог он убить… Не мог он человека убить…
– По трезвой лавочке не мог, а по пьяному делу всякое бывает, – не унимался Шульгин.
– Да нет, дело даже не в том, что мог он убить или нет. Просто Егор всегда крайним оставался. Где-то кто-то в школе нахимичил, а он крайним остался, его и шпыняют. Он в армии медбратом в санчасти работал, а начальник медслужбы проворовался, а счет ему предъявили, он бы столько за всю свою жизнь не заработал, столько ему назначили. Мы с матерью к нему в Смоленск ездили, к военному прокурору ходили, он обещал разобраться. Вроде бы разобрались, выплату отменили, так Егора из санчасти потом выперли, в роту отправили, а там его до конца службы гнобили. Он дембелем уже был, так его молодые как последнего шпыняли. Сам командир объявил на него травлю. Он потом после службы два года в себя приходил…
– В каком году он вернулся из армии?
– В девяносто пятом.
– А в девяносто седьмом его посадили?
– Да, в девяносто седьмом… Работал себе спокойно, зубным техником в городской стоматологии, жениться собирался, а тут все кувырком, – уложив голову на ладонь согнутой в запястье руки, тяжело вздохнул мужчина.