Кровавый рассвет - стр. 44
Спрошенный о причинах этого сиран ответил, что слегка «помогает» спутникам идти быстрее. Как именно – объяснить не смог или не захотел, сообщил только, что ему это совершенно не сложно.
За проведенные рядом с людьми дни Тридцать Седьмой гораздо лучше стал говорить с помощью звуков, хотя по-прежнему предпочитал молчать. Тело его куда больше стало напоминать человеческое, а точнее – сиранское, как оно выглядело до магического преображения.
На голове возникла серебристо-белая чешуя, на пальцах – острые когти, вырос короткий хвост. Появилась кожа, сероватая и плотная, и только глаза остались клубками оранжевого пламени.
И иногда Тридцать Седьмой не отказывал себе в удовольствии сменить облик.
Вот и сегодня утром, когда люди проснулись, он напоминал спутанный ком бурых водорослей.
– Ничего себе красавец, – сказал Олен. – И как ты собираешься путешествовать? Лететь или катиться?
Сиран ничего не ответил, а из сплетения коричневых лент выдвинулись две черные суставчатые «палки». Настороженно глядевший на Тридцать Седьмого оцилан озадаченно мяукнул и на всякий случай отошел.
– Это ноги, – пояснил Харальд. – Осталось еще крылья вырастить, и будет совсем хорошо.
Поскольку эту ночь они провели в песках, на завтрак были финики, собранные вчера в оазисе. С едой в пустыне дело обстояло не очень хорошо, и тут даже Тридцать Седьмой не мог ничего изменить.
Зато в черном кувшине вдосталь имелось свежей и холодной воды.
– Финики будешь? – спросил Олен Рыжего, демонстрируя коту липкие сладкие плоды. – Больше ничего все равно нет.
Оцилан подергал шкурой на спине и с надменным видом отвернулся. Судя по довольной морде, ночью он успел сходить на охоту, и не просто так. Сожрал ящерицу или змею.
– Идем. – Сиран поднялся на суставчатые ноги, слегка качнулся. – Иначе скоро будет жарко.
Рендалл глянул на восток, где готовилось взойти солнце, и печально вздохнул. Пустыня, честно говоря, быстро надоела, хотелось вернуться в родные места, увидеть знакомые леса, могучий Дейн. Ну а в самом лучшем случае – встретить Саттию и всех остальных.
Арон-Тиса, Гундихара, Бенеша…
Но об этом оставалось только мечтать и месить ногами песок, желтый и мелкий. Когда поднимался ветер, вершины барханов начинали «куриться», а песок – лезть в глаза, оседать на коже и забираться под одежду. Он скрипел на зубах, лежал во всех карманах, был всюду.
Шли всегда в одном и том же порядке: впереди Тридцать Седьмой с прилипшим к спине кувшином, за ним Олен с Харальдом и позади всех мрачный Рыжий, которому его роскошная шуба в пустыне больше мешала. Коту было жарко, а на шерсти оседали песок и пыль.