Кровавый рассвет - стр. 18
– Заодно вспомни, насколько они опасны.
Оцилан зашипел, и тут одна из «елочек» лопнула, превратилась в облако лилового дыма. Сердце Пламени на пальце ожило, нагрелось, по его красной поверхности забегали белые и желтые искры. От ледяного клинка пошла волна холода, заставившая Рендалла вздрогнуть.
Харальд обнажил меч одним быстрым движением.
– Эта штука движется к нам, – сказал он, глядя на лениво ползущее в их сторону облако.
– И вряд ли для того, чтобы просто поздороваться.
Олен вытащил свой клинок, вокруг полупрозрачного лезвия цвета темного льда затанцевали похожие на снежинки огоньки.
Оцилан выгнул спину и зашипел, словно обычный кот при виде соперника.
Облако поползло быстрее, а затем свернулось, точно старый ковер, и превратилось в клыкастую тварь, похожую на прямоходящего волка с желтой шерстью. Тварь издала злой рык и прыгнула к людям, из раскрытой пасти закапала на песок мутная слюна, поднялись когтистые лапы.
Олен чуть пригнулся и встретил тварь ударом. Увидел, что попал, и отскочил в сторону. Мелькнул клинок Харальда, отражая восходящее солнце. Утробно замяукал Рыжий.
Тварь приостановилась, мотнула головой, сбрасывая вцепившегося в шею кота. Из разрезов в желтой шерсти не вытекло ни капли крови, зато заструился синеватый дым. Он окутал фигуру чудовища, растворил в себе, и повторный выпад Олена пропал зря – острие пронзило лишь пустоту.
– Что за ерунда? – воскликнул Харальд. – Эта штуковина меняет облик?
В рычании оцилана послышалась растерянность.
Дым вновь сгустился, и в атаку бросилась крупная птица, с крыльев которой летели искры, а глаза пылали настоящим огнем. Рендалл увернулся, услышал тихий звон с той стороны, где торчали из песка «елочки», и понял, что они тоже решили принять участие в схватке…
– Осторожнее, их много! – крикнул он, отступая к ближайшей стене, чтобы прикрыть спину.
Харальд повторил маневр спутника, и в следующий момент их атаковала целая стая чудовищ. Все они были разными и мало походили друг на друга – клешни рака на львином туловище; клубок змей, изрыгающих дым; нечто покрытое чешуей, блистающее так, что больно глазам. И все это скопище шипело, ревело и стонало, постоянно меняя облик.
Удары мечей отбрасывали тварей, наносили им раны, но те мгновенно затягивались.
– Плохи дела, – проговорил Харальд, когда пораженная в глаз паукоптица превратилась в лужу из черной слизи, а из той встала приземистая фигура без головы, похожая на голема. – Как насчет твоего перстня?
– Сейчас, – ответил Олен, обрубая тянувшиеся к нему щупальца, усаженные лиловыми присосками.