Кровавый гимн - стр. 55
– Отпусти нас, – взмолился мужчина. – Мы уйдем из твоего города. И предупредим других, чтобы они никогда сюда не являлись. Мы засвидетельствуем и подтвердим непреложность твоего приказа. Везде, где нам суждено будет оказаться, мы будем рассказывать, что видели тебя и слышали запрет из твоих собственных уст.
– Пей, – велел я Квинну. – Выпей всю кровь до последней капли. Пей так, как еще никогда прежде.
– Мне ничего для тебя не жаль! – прошептал мужчина и закрыл глаза. Всякое желание сопротивляться покинуло его. – Я отдаю тебе свою любовь.
Квинн без колебаний ухватил мужчину за роскошную гриву вьющихся волос, повернул его голову и запрокинул ее назад – так, чтобы оголилась шея, а потом прикрыл глаза и вонзил клыки в жертву.
Мона как зачарованная наблюдала за Квинном и наконец решительно повернулась к женщине. Жажда преобразила ее лицо. Казалось, она пребывает в полусне, однако взгляд ее сосредоточился на жертве.
– Она твоя, – сказал я.
Женщина без страха смотрела на Мону.
– Ты так прекрасна! – Она отчетливо произносила каждое слово. – Так прекрасна! Ты пришла забрать мою кровь. Я отдаю тебе ее, вот, бери. Только подари мне вечность.
Она развела руки как для объятий – великолепные руки, унизанные золотыми браслетами, длинные пальцы манили к себе.
Мона двигалась словно в трансе. Она обхватила левой рукой и наклонила назад стройное, податливое тело женщины, отбросила волосы с ее лица и начала пить.
Я наблюдал за Моной. Это всегда настоящее зрелище – вампир, поглощающий кровь. Внешне самый обычный человек вонзает зубы в себе подобного, глаза его при этом закрыты, как будто он погружен в глубокий сон. Все происходит беззвучно, только жертва содрогается и корчится в смертоносных объятиях, в то время как даже пальцы вампира остаются неподвижными, пока он наслаждается кровью.
Итак, Мона встала на Путь Дьявола, она причастилась и не нуждается в подсказках – жажда крови ведет ее.
Мужчина рухнул на пол. Квинн в полубессознательном состоянии, покачиваясь, отошел назад.
– Так далеко… – прошептал он. – Очень древний, из Иерихона… Только представь, он сотворил их и ничему не научил! Что мне делать с этой россыпью драгоценных образов? С этими удивительными откровениями?
– Сохрани их, – посоветовал я. – Там, где хранишь то, что тебе наиболее дорого. Придет время, и они тебе понадобятся.
Я медленно подошел к Квинну, поднял с пола обмякшее тело жертвы, отнес его в роскошную, выложенную кафелем ванную комнату и бросил несчастного в окруженную ступенями из зеленого мрамора ванну внушительных размеров.