Кровавый блюз - стр. 5
Из ферури вылезал еще один лощеный сноб, а за ним дамочка уже известной наружности. Клонируют, что ли, этих блондинок где-то? Все на одно лицо, одинаково одеты в шелка, похоже, по моде; накрашены и цвет волос у всех один: желтые, высоко взбитые, вытравленные перекисью кудри.
Я посмотрела на свой черный, как смоль, локон, провела пальцем по секущимся концам и отбросила за спину.
Второй гуляка небрежно поправил теплое пальто с меховым воротником, свисающее с плеча, и подал руку блондинке, вылезавшей из его авто.
Дамочка, наученная горьким опытом предыдущей особы, подобрала полы своей длинной шубы, как будто боясь испачкаться об меня, и зацокала каблуками в направлении стеклянных дверей.
Ишь ты, еще не зима, а уже меха нацепили.
Мужчина выпрямился, улыбнулся мне и подмигнул ярким голубым глазом с веселыми морщинками в уголке. Этот сноб был еще более пафосным и надменным, чем предыдущий: острый нос, кривые губы. Презрительная, навечно прилипшая улыбка на пухлых губах, белые как снег густые волосы. Широкие плечи, дорогой кипельно-белый костюм, кровавый галстук, пышно повязанный на шее, прижатый серебряной булавкой. У первого костюм был поскромнее, в черно-серебряных тонах.
Беловолосый одет, как франт, сразу видно: хозяин жизни, состоявшийся мужчина в летах и самом соку. Добившийся всего того, чего только можно достичь, и прожигающий остаток своей бережно поддерживаемой зрелости.
Двери закрылись за белым и черным вампирами.
Скорчив рожу, я показала им вслед язык.
Развлекаться пошли. Будут пить шампанское с кровью до полуночи, нюхать гемоглобиновый порошок и танцевать под громкую музыку. Топать своими ножищами так, что стекла и люстры будут трястись, пока не протопают себе дыры в подошвах лакированных туфлей. А после трех часов разбредутся по укромным местам, и эта дорого одетая, накрашенная блондиночка разрешит этому лощеному уроду укусить себя в шейку, и может, даже не один раз.
После шоферы подберут своих невменяемых гуляк, погрузят в дорогое авто и повезут отсыпаться в их сверкающие тонированным стеклом небоскребы. Чтобы к полдню господа проснулись с жестокой головной болью и похмельем, а к вечеру все начали по новой.
Стеклянные двери, выпустив на улицу хозяев жизни и ритмичные басы джаза, захлопнулись, отрезав тепло и веселье.
Я осталась стоять в холоде упавшей на город ночи, освещенная только светом рекламных огней и витрин дорогих магазинов.
Темнота, сырость, холод, пробирающий до костей. Я вздрогнула и поежилась. Осень, что тут скажешь. Скоро пойдет снег.
Денег нет и теплой одежды тоже. Надо раздобыть и то, и другое для всех членов банды.