Кровавый апельсин - стр. 33

– Эдвин не уставал меня баловать – дарил подарки, то и дело признавался в любви. Мы переехали в крохотную квартирку – только он и я. Большего нам и не требовалось. Чудесная была пора… – Мадлен продолжает улыбаться.

– Но ты тогда сменила направление, помнишь? – вмешивается Фрэнсин.

Мадлен кривит губы – интересно, что означает сия гримаса?

– Да, да, мне вообще не стоило изучать юриспруденцию. Для меня это слишком: просиживать целыми днями в библиотеке не хотелось.

– Куда вы перевелись? – спрашиваю я.

Позиция Мадлен понятна: помню студентов юрфака нашего колледжа, странных кротовидных существ, подслеповато щурившихся на утреннее солнце после ночи, проведенной за штудированием судебных отчетов. Сама я получила диплом историка, а юриспруденцию изучала на курсах переподготовки. Я утверждала, что знание истории помогает лучше разобраться в законах, а сама боялась, что другие юристы куда компетентнее меня.

– На бухгалтерский учет. Учиться было тоже непросто, но хоть библиотечной работы меньше. К тому же Эдвин считал, что пользы будет больше. Мол, профессия очень ценная.

– В сравнении с профессией юриста? – Изумление мне сдержать не удается.

– Он не считал, что мне по силам стать хорошим юристом. Говорил, я слишком тихая. Не люблю стычки и противоборство. Никогда не любила.

– А бухучет вам нравился?

– В общем, да. Работать приходилось, но мне было проще. Я больше времени проводила дома. Когда Эдвин не работал, мы не расставались.

– А что изучал он?

– Экономику. Эдвин всегда стремился работать в финансовой сфере. Большинство студентов о будущем особенно не задумываются, а Эдвин твердо знал, чего хочет. Это было одной из лучших его черт. – Мадлен снова улыбается.

Я смотрю на Фрэнсин, но у той совершенно непроницаемое лицо.

– Фрэнсин, а вы с ним ладили?

Мой вопрос застает ее врасплох – отвечает Фрэнсин не сразу:

– Да, да мы неплохо ладили. Мы с мужем в ту пору жили в Сингапуре. Мэдди нам писала письма – сначала обычные, потом электронные. Присылала фотографии. Много фотографий. Так мы познакомились с Эдвином. Так мы видели, как они счастливы.

Я делаю очередную запись.

– Эти фотографии сохранились?

– Да, – отвечает Фрэнсин, явно удивленная моим вопросом.

– Можно нам на них взглянуть? – спрашиваю я.

– При чем тут эти фотографии? – Голос Мадлен звенит от раздражения, и я поворачиваюсь к ней.

– Они помогут мне понять, какими вы с супругом были в молодости. Когда вы поженились?

– Девятнадцать лет назад. В этом году была бы наша двадцатая годовщина.

Теперь Мадлен кажется расстроенной: от страшной реальности лопнул пузырь воспоминаний, временно ее окружавший. Она пускает голову, а я делаю запись и даю ей время успокоиться.