Кровавое наследие - стр. 1
1. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава 1 Китэрия
Драгоценные мои, Кровавое наследие - это заключительная книга в серии Грани миров. Книги следует читать по порядку, это непрерывная история.
Глупо было поддаваться на безрассудный порыв.
«Чем я только думала?! – сокрушалась Китэрия, с трудом приходя в себя и морщась от резких запахов лекарственных смесей. – Как я не распознала в случайной благодетельнице княжескую жену?! Куда глядели мои глаза?!»
Конечно, лилулай понимала, что стенания и самобичевания бессмысленны, так же она помнила и то, что состояние её к моменту встречи с Рамией (которую прежде она видела лишь в образе ребёнка) было уже очень и очень скверным. Её тёмные воды нетерпения так сильно затопили рассудок, что она и Таймара бы не узнала, явись он под другой личиной. Да и желание узнать правду, вернуть потерянный год жизни и понять наконец, что же связывало их с князем раньше, было столь велико, что усыпило бы бдительность и в здравом уме.
Впрочем, о здравом уме Китэрии, как она теперь знала, говорить вообще не приходилось. Обладая воспоминания двухлетней давности, она понимала, что больна уже давно. Что её первый приступ чуть было не сделал из неё безвольную куклу, не способную управлять собственным телом, и что цена за выздоровление оказалась высока не только дня неё, но и для Таймара.
– Таймар-р-р-р, – со злостью прохрипела лилулай, мечтая вцепиться в его лицо и расцарапать глаза. – Что ты с нами сделал?!
Китэрия мечтала возненавидеть его, она страстно желала этого, но собственно сердце предало её и довольно давно. Оно билось лишь в унисон княжескому, оно жило лишь для него и вопреки её воли желало воссоединения с любимым.
Лилулай изнемогала от противоречивых чувств. То она воображала, как набрасывается на Таймара с упрёками, то вдруг представляла, как он закрывает ей рот поцелуем и берёт наконец то, за что сражался с Ниолаем – берёт вопреки её протестам и оскорблениям.
Она ярко и остро видела их борьбу. Она чувствовал на своём теле его фантомные касания и даже выгибалась дугой навстречу своему видению. Китэрия и негодовала от возмущения, и трепетала от княжеских прикосновений. Но подобные грёзы она могла позволить себе лишь в бреду. Стоило ей открыть глаза, как стыд снедал все краски радости и вожделения, и лилулай вновь погружалась в пучины самокритики. Правда, и в них она утопала не долго.
Как только она открывала глаза, у её лица начинали маячить тёмные пятна чьих-то лиц. Люди разговаривали, о чём-то спорили, а потом Китэрия снова погружалась в забытье, чтобы вновь вступить в схватку со своими чувствами и снова проиграть желанию быть с князем.
Китэрия не знала, как долго продолжалась эта агония – час, день или неделю. Она много раз пробуждалась ото сна, силилась открыть опухшие глаза, но если ей это и удавалось, то видела она лишь тёмные силуэты людских фигур. Проклятые тёмные воды всё ещё туманили её взор, как и разум. Злость на Таймара была так сильна, что затмевала любовь. Да, во сне она рвалась к нему навстречу, она гнула спину и разводила в стороны бёдра, она даже стона, кажется, от наслаждения. Но стоило владыке сновидений покинуть лилулай, она оставалась один на один со своими обидами.
Китэрия не могла ни понять, ни оправдывать последнего княжеского поступка, который разлучил их год назад. Она не представляла, как он мог прогнать её, после всего, что между ними было, да ещё и воспоминаний лишить. То, что это был именно он, Китэрия знала наверняка. Она хоть и была в бреду в свой последний день в Роглуаре, а помнила, как Таймар провожал её. В обновлённой памяти лилулай особенно ярко проступало прощание с князем, ведь именно в его объятьях оборвались все нити прошлого, связывающие её с мрачным кругом. И вот теперь эти нити снова соединили прошлое с настоящим, и её всеобъемлющая страсть к грубому тирану помножилась на дни проведённые с ним в Роглуаре.
Бедное сердце обессилившей девушки возмущённо ухало в груди филином, оно стучало в набат, оповещая о гибели. И действительно, в момент очередного пробуждения лилулай поняла, что оно не выдержит и лопнет, как переполненный соком плод. Её сердце наводнила тоска и горечь, которые вымещались наружу, но ещё больше там было любви к Таймару. Прежде оно набухало от этой любви подобно розовому бутону, сейчас же для неё не находилось места в слабом теле. Чувство это стало настолько всеобъемлющим, что готово было выйти за пределы хрупкой оболочки.