Кровь не вода (сборник) - стр. 4
Эмма испугалась, увидев, как сестра синеет, хватает ртом воздух и падает без сознания.
Пару минут она раздумывала, распахнув окно и спустив с несчастной бретельки от сарафана, но ничего не изменилось – Элле становилось все хуже, она отчаянно хрипела и пыталась взывать о помощи.
Эмма подхватила ее под мышки и стащила по лестнице вниз практически волоком – на большее сил не хватило.
Наконец обезумевшая от страха Эмма бросилась к взрослым. На счастье, в доме был димедрол, и Илья влил девочке ампулу в рот. Вызвали «Скорую», и, слава богу, тогда пронесло.
На чердак, где и были разлиты духи, взрослые не поднимались и продолжали пытать девочек, что они съели или понюхали.
«Нам надо знать причину приступа! – взывали родители. – Что вы скрываете? Поймите, важно лишь то, что явилось причиной удушья!»
Было обещано, что ругать их не будут – ни-ни! Что поймут, что произошло все случайно и виноватых нет. Но сестры молчали. Молчала Эмма, опустив голову, и молчала несчастная Элла, поймав строгий, предупреждающий взгляд сестры: мы молчим, поняла? Смотри!
Увещевания, просьбы, требования и угрозы не помогли – девочки так же молчали.
Их уложили спать и собрали семейный совет. Что делать? Как узнать причину и почему они так боятся открыться?
Наутро они снова молчали, как партизанки перед врагами. И было принято решение сестер наказать. Что это значило в условиях дачи? Да многое! Речка и лес – под запретом. Вечерние костры на просеке тоже. Велосипеды – туда же. Даже любимые книги запрещены. Не говоря уже о телевизоре и кино в старом клубе. Разрешалось – только учебники, прополка клубники и помощь родителям по хозяйству. Все.
На какой срок? «Да пока вы не расколетесь», – объявил суровый Семен, невзирая на мольбы женщин и отца, дедушки, сидящего с валидолом.
А они молча выслушали суровый приговор, и Эмма кивнула:
– С чего начинать?
– В смысле? – не понял дядька.
– С прополки или со стирки носков?
Взрослые переглянулись, тяжело вздохнув, и разбрелись по делам.
Обнаружилось все через пару дней, когда Галочка поднялась за чем-то на пресловутый чердак.
Запах там стоял еще крепкий, и она сразу все поняла.
Теперь девиц терзали вопросами: «Почему украли? Почему побоялись сказать?»
С Эммой долго беседовали родители – по очереди и вместе. Объясняли, что жизнь любимой сестры была под угрозой. Пытались понять, почему – почему – они боялись открыться? Разве их били когда-нибудь? Разве сурово наказывали? Откуда эта ложь и этот страх?
– Страшно не то, что вы смогли украсть. Хотя это тоже ужасно. Страшно то, что твоя сестра могла умереть. Ты меня слышишь? – пытался достучаться до дочери Илья.