Кровь на воздух - стр. 9
Ну офигеть – лифт она, значит, включить не может, а выдернуть меня из капсулы – запросто. Угу, вот прям верю.
– То есть телеметрия лифтов тебе доступна, но поменять их статус ты не можешь? Не слишком-то логичная схема.
– Мне неизвестны причины, по которым политики доступа были настроены именно таким образом. Вы можете снять блокировку при помощи капитанского терминала или с рабочего места техника-механика.
– У тебя есть доступ к камерам в рубке?
– Есть.
Не самое обычное решение, космики ненавидят визуальный контроль, ну да ладно.
– Моё зрение повреждено, я не вижу меню на экране. Ты можешь подсказывать мне названия пунктов?
– Я могу сделать лучше, капитан. Я открою вам нужный раздел, вам останется только подтвердить команду с клавиатуры.
– Покажи.
На экране капитанского терминала начали сами собой разворачиваться и перелистываться меню управления, пока не открылось окно с подтверждением. Текст не вижу, но пиктограмма вроде бы правильная. Офигеть. Бред какой-то. Какой дебил дал ИИ доступ к графическому интерфейсу бортового компьютера, даже без права подачи команд? Этак действительно поверишь, что капсулу тоже она…
Я нажал кнопку ввода, подтверждая разблокировку, и побрёл в коридор.
– Налево, капитан, – заботливо подсказывал голос. – Далее до конца коридора и направо.
– Сюда? – переспросил я, добравшись до прохода.
– Я не имею доступа к камерам в коридорах, а также других помещениях. Только к камере в рубке.
Да, кто-то тут здорово порезвился с интерфейсами, и если этот «кто-то» попадётся технической инспекции, то я ему не завидую.
В рекреации, к счастью, всё штатно. Порядок образцовый, препараты точно на своих местах, читать этикетки не надо. Бело-красный флакон – витаминно-минеральный коктейль, поправит баланс электролитов. Синий – анальгетик-спазмолитик и транквилизатор-миорелаксант. Перестанет трещать башка и крутить конечности. Жёлтый – регидратор, предотвращает обезвоживание. Голубой – детоксикатор-антиоксидант-гепатопротектор, расщепляет метаболиты гибернационных препаратов, помогает печени и почкам. И бело-зелёный – нейрореген-ноотроп, должен помочь моей башке вспомнить, как думать. Может быть, она перестанет ощущаться как набитая минеральной ватой тыква на плечах и начнёт соображать, потому что уже пора. Ни хрена я что-то не понимаю в происходящем.
Амнезию, впрочем, так не вылечишь. Но травматическая амнезия, вызванная нештатным выходом, имеет тенденцию проходить сама. Обычно. Даже часто. Не сразу, но проходит.
Не у всех, но у многих.
Память вообще странная штука – я много помню о травматических амнезиях, работе капсул и технологиях потока, но понятия не имею, откуда мне это известно. Вот, скажем, цветовая маркировка постгиберных рекреатов – это не те знания, которые встретишь у среднего обывателя.