Кровь на камуфляже 2 - стр. 39
– Твою ж мать, – выругался я. – Хули так медленно?! Кока там основательно прижали. Дай выстрел!
Метрах в двадцати от окопа Кока возникло белое облачко – след попадания ВОГа.
– Давай дальше метров на сорок! – приказал я в динамик рации.
Вновь вспыхнуло облачко белого дыма. Взрыв 40мм гранаты не особо-то и эпичный, пукнуло белым дымом, рассыпало вокруг себя веер мелких осколков – вот и все спецэффекты.
– Туда и бей! Прижми гадов, пока мы «самовары» развернем!
Следующий взрыв гранаты я не успел отследить, потому что она легла за пределами зоны досягаемости оптики камеры, которая следила за тем сектором, где находился Кок. Всего таких камер, которые прикрывали различные направления и подступы к нашей «крепости» было больше двадцати штук. Камера, следившая за направлением куда ушла группа Бамута контролировала самый дальний подступ.
– Джокер, бля, где «птичка»?! – крикнул я. – Едрить тебя в шевелюру! Быстрее, быстрее!!!
– Ща, ща, пять сек, – бубнил Джокер. – Есть, есть! Переключаю на тебя картинку.
– Ага, принял, – хмыкнул я. – Ниже опусти.
Картинка, передаваемая с камеры «матраса», показала всю «картину маслом»: два укропа в «кикиморах», один – «200», второй – «триста» пытается перетянуть простреленную ногу. Судя по вялым движениям и по вывернутой под неестественным углом второй ноги, этот подранок, уже не жилец.
Самое интересное было метрах в ста от окопа Кока – там явно кучковалась группа чубатых числом не менее пяти – семи штук.
Твою-жжжь мать, как мы так обосрались?! К нам практически вплотную подошла вражеская ДРГ числом чуть ли не в стрелковое отделение! Как?! Как мы могли так обложатся?
– Пых! – вызвал я старшего минометчиков. – Ставь 82-ые «самовары», будем укропов отрезать.
– Ща сделаем, – крикнул в ответ старшина Пыхов, – ща мы этих красавцев размотаем. Басота тащи два миномета наверх! – задорно заорал. Пых, обращаясь к своим подчиненным.
– Кок! Кок! – вновь попробовал я вызвать повара Степанова, но рация молчала. Так и не докричавшись до Кока я вызвал Бамута: – Бамут! Зайди на вторую точку – «к сосне», рыбу надо собрать.
– Плюс, – отозвался Семен.
Кричать в эфире прямым текстом приказы я не хотел, противник не просто может слушать нас, а гарантированно слушает нас, по крайней мере из этих принципов надо всегда исходить при проведение боевой операции и переговорах в радиоэфире. Даже защищенные, цифровые радиостанции и те при желании и наличие соответствующего оборудования можно прослушать, а с учетом того, что мы сейчас активно пользуем трофейные рации, то можно со сто процентной гарантией утверждать, что противник слушает наши переговоры. Чтобы избежать прослушки можно вести переговоры загодя оговоренным шифром либо переговариваться на неизвестном противнику языке, к примеру – тувинском или калмыкском. Но у нас в батальоне сейчас не было двух тувинцев или калмыков. Из тех, кто владел другим языком кроме русского, я и Глобус – могли вести переговоры между собой на французском и английском, но эти два языка легко переводились любым онлайн-переводчиком. Еще был в отряде освобожденный из плена российский боец – Ашот Маникян, по национальности он был армянин и соответственно знал армянский и немного турецкий, но кроме него никто не знал этих языков. Короче, вариантов чтобы защититься от прослушки практически не было, потому что шифрами в радиоэфире можно разговаривать только если ситуация, которую обсуждаем типичная и оговорённая заранее, а если как сейчас – стресс и переполох, то как не крути, а будешь орать прямым текстом вперемешку с матом.