Кровь и золото погон - стр. 41
Отдельные, оставшиеся верные присяге, воинские части и многочисленные группы офицеров бывших Северного и Северо-Западного фронтов, концентрировались в Эстонии и Латвии, на западе Петроградской, юге и юго-западе Псковской губерний, надеясь, что хоть кто-то вспомнит о них, обогреет, накормит, организует и поведёт к какой-то цели… Однако генералы, ошарашенные крушением монархии, а затем и Временного правительства, арестами и расстрелами, долго запрягали на Северо-Западе России. Именно поэтому роль организаторов Белого движения здесь взяли на себя молодые офицеры, ротмистры и капитаны. Но штабс-ротмистра Павловского среди них не было.
В начале февраля восемнадцатого Павловский распустил по домам своё войско и вместе с прапорщиком Иваном Гуторовым (благо тот был из Старой Руссы) отправился домой, в Новгород. Мария Дмитриевна, не имевшая от сына весточек почти год и уже не раз ставившая свечи в церкви за упокой души, встретила его без слёз, сняла с него грязные сапоги, рваную солдатскую шинель и молча отправилась топить баню. Зато Наталья раскрыла настежь шлюзы своей радости и нерасплескавшейся любви, обливаясь счастливыми слезами, потащила Павловского в баню, раздела его и долго мылила, тёрла мочалкой огрубевшее, но такое милое тело, поливала горячей водой с настоем ромашки, разделась сама и забралась к нему на полок.
Мария Дмитриевна не торопила молодёжь, приготовила ужин, выставив на стол свои стратегические запасы, спасавшие их с Натальей в голодную зиму: солёные, огурчики, грузди и рыжики, квашеную капусту, румяное с мясными прожилками сало. На столе дымилась кастрюля с варёной картошкой и сверкала в неярких отблесках керосиновой лампы бутылочка довоенной «Смирновской». Сидели допоздна. Женщины рассказывали местные новости, о том, как комиссар Временного правительства Булатов долго не сдавал в губернии власть большевикам, поэтому, возможно, в Новгороде не было таких массовых арестов. Но всё равно в городе опасно. Повсюду военные и чекистские патрули, проверяют документы, идут обыски в домах бывших офицеров, жандармов, полицейских, чиновников, богатых купцов. Их, слава богу, участь эта пока миновала. Да и уголовщина совсем распоясалась. Грабят по ночам, убивают, каждое утро в городе находят раздетые догола трупы.
– Что дальше делать будешь, Серёженька? – спросила мать с тревогой.
Павловский медлил с ответом, закурил, пересел на большой старый диван. Что ему сказать матери? Он и сам толком не знал, что делать.
– Надо осмотреться, мама, постараться выяснить обстановку в Питере, восстановить прежние связи с коллегами, однополчанами… Если не возражаете, поживу у вас некоторое время тихо и незаметно.