Кровь и лунный свет - стр. 58

Слух пропадает вновь. Стиснув зубы, я высовываю руку из окна, пока он не вернется.

– …Луна не вызывает безумия, – говорит селенаэ. – Но заставляет безумцев верить, что выходить безопасно.

Архитектор раздраженно фыркает: так он обычно делает, проводя рукой по одной из седых прядей в волосах. Но, когда он говорит, его голос снова звучит так тихо, что ничего не разобрать. Я сажусь и выглядываю в окно, чтобы посмотреть, где ближайшие лучи лунного света. Ни до одного не дотянуться. Подавив стон разочарования, я поворачиваюсь и прислоняюсь спиной к стене под окном. Через несколько минут селенаэ («Грегор», повторяю я про себя) выходит через кухонную дверь и скрывается в переулке.

Но я услышала достаточно, чтобы понимать: ни он, ни магистр Томас не сомневаются, что надо ждать нового убийства. И скорее раньше, чем позже. А еще – они говорили обо мне.

Ты не думал, что именно ей было предначертано найти ту девушку?

Примерно то же самое я сказала Симону вчера. Грегор назвал это инстинктом, но мне кажется, это нечто большее. Я слышала, как кричала Перрета, хотя она не могла издать и звука. Ее кровь звала меня через залитый лунным светом воздух. И если это не магия, я и не знаю, что думать.

Вот только магистр Томас не верит в магию, а если я скажу им, что кровь разговаривает со мной через лунный свет, они решат, что мне самое место в Мезанусе.

Я все еще в одежде, поэтому принимаюсь снимать ее так тихо, как только могу. Магистр Томас до сих пор на кухне. Наверное, сейчас он курит трубку и смотрит на огонь, как всякий раз, когда чем-то озабочен.

Перед тем как надеть ночную рубашку, я изучаю синяки на животе, которые сменили цвет с иссиня-черных на темно-фиолетовый. Отчетливо виден след от страховочной веревки, а также семь отдельных овалов. Неудивительно, что даже пояс юбки причинял такую боль.

Но стоит мне забраться в постель, как все мысли занимает фраза: «Хоть лунный свет и не вызывает безумия, но заставляет безумцев поверить, что выходить безопасно».

Я прихожу в дом Монкюиров со старыми картами городских улиц поздним утром, чтобы все наверняка успели проснуться. Экономка вновь впускает меня, но в этот раз не провожает наверх – просто указывает на лестницу рукой. Из комнаты Симона на третьем этаже доносятся голоса, но дверь открыта, поэтому я стучу для приличия и переступаю порог.

Симон выпрямляется на стуле, чтобы выглянуть из-за плеча Жулианы. На его лице расплывается улыбка, по которой становится понятно: он рад не тому, что я принесла обещанные карты, а тому, что я пришла.