Кровь и лунный свет - стр. 32

– Настоятельница расстроилась, когда я ушла, – озвучиваю свои мысли, заполняя повисшее молчание. – Раньше мы пили с ней чай раз в неделю, но уже давно не встречались. Я скучаю по ней.

Признание даже для меня становится неожиданностью.

Ведь, на мой взгляд, мать Агнес и виновата в этом.

– Кто-то машет нам рукой, – говорит Ламберт.

Мы выходим на открытую площадь, и я вижу, что к нам бежит Реми с хмурым выражением на лице.

– Это ученик магистра Томаса, – радостно заявляю я.

– Уже нет. Уже подмастерье, помнишь? – Не дожидаясь ответа, он спрашивает: – Что случилось, Кэт?

– Ничего. Ничего такого. Ничегошеньки. – Я начинаю хихикать, хотя и сама не понимаю, почему эти слова такие смешные.

– Она пьяна? – Реми тянет меня к себе, и я натыкаюсь на него.

– Нет, нет. – Ламберт качает головой. – Она выпила немного чая, который должен был ее немного успокоить. Вопросы, которые мы задавали о прошлой ночи, оказались не очень приятными.

– И что, во имя Солнечного света, вы добавили в этот чай? – восклицает Реми. – Сконию?

– Не злись, – прошу я, прислоняя голову к его плечу. От него пахнет каменной пылью и потом. Запахом тяжелой работы. – Чай мне дал Симон.

– Он еще ответит за это. – Реми хватает меня под руку. – Я отведу ее домой.

Ламберт смотрит нам вслед – и я посылаю ему воздушный поцелуй на прощание, хотя внутри от этого что-то съеживается.

Я сплю до следующего утра, и за это время Реми успевает рассказать магистру Томасу о моем возвращении.

– Чай не должен был на меня так подействовать, – пытаюсь объяснить я.

Почему-то мне хочется оправдаться за произошедшее, хотя, узнай архитектор, что в ту ночь за мной наблюдали, никогда больше не выпустил бы меня на улицу одну.

– Как только они поняли, как на меня действует чай, тут же отобрали чашку. Я сделала всего несколько глотков.

Реми протыкает свою сосиску ножом.

– Не хотелось бы мне повстречать того, кто выпил все, – бормочет он. – Ты едва могла связать пару слов.

– Потому что хотела спать, – огрызаюсь я. – Так что сразу же туда и пошла.

– Знаю, котенок. Я сам отвел тебя. – Реми закатывает глаза, но затем косится на архитектора. – Вернее, проводил до дверей комнаты.

Он никогда не пытался нарушить правило «Не заходить в спальню Кэт».

В ответ на ненавистное «котенок» я скрючиваю пальцы, словно когти, и шиплю на него.

– Хватит, – обрывает меня магистр Томас. – Что ты сказала венатре, Катрин?

– Рассказала, как услышала крик, увидела бегущего мужчину и пошла посмотреть, не нужна ли кому-то помощь, но нашла тело. Больше ничего, магистр.

– И не говорила, что Перрета приходила сюда? – спрашивает архитектор.