Кровь диверсантов - стр. 57
Подошла официантка, выслушала обоих, первым заказывал Скарута, а Клемм бросил: «То же самое. И – водку. Меня от вина ко сну клонит».
– И фотография… – с надрывом продолжал он. – Я залюбовался. В эту жестокую войну – существо из мирной счастливой эпохи, наивные глаза человечка, ни разу не слышавшего выстрела, не видевшего убитых. Баб я перевидал всяких, понимал, что брак, семья, дети – это не для этого времени, но – потянуло, черт, потянуло!.. Даю согласие, священник, получаю вполне официальный и законный документ, скрепленный подписями. Кстати, он признан имеющим юридическую силу, поскольку финансовая служба отправляет мое денежное жалованье супруге («Аттестат Тоське выслал!»). Храню у сердца, громко выражаясь, письмо от нее, к несчастью – единственное. Проходит три месяца, вырываюсь в отпуск, еду, телеграмму не даю, решаю осмотреться на месте, узнать хотя бы издали, кто она, жена моя, мы ведь все к бдительности приучены, и кто его знает – может, что-то с женой не то, может, она… («Из деклассированных элементов! Анкета загажена! Отец девчонки в троцкистской оппозиции состоял!») Так ничего и не узнал. Но приходит ко мне некий господин и заявляет, что никакого брака нет, что милая моя Трудель то ли пошутила, то ли неверно поняла некоторые патриотические призывы. Короче, заочный брак – фикция, так заявляет этот господин. («Понятно. Пока ты шпионил, девицу загребли за связь с заграницей! Был у вас такой случай, был: комсомолочка писала суженому на московский адрес, не ведая, что тот готовит мировую революцию в Дрездене, вот комсомолочку и сцапали за попытку установить связь с заграницей…»)
– Примите мои сочувствия… – выдавил Скарута умолкнувшему Клемму.
– Но затем, – будто из оцепенения вышел тот, – происходит следующее. Не успел я переварить эту страшную новость, как ко мне приходит подруга жены и предлагает себя взамен – душу свою невинную, тело свое девичье… («Достоевского начитался, мерзавец!») И я… я… Принял – стыжусь! – эту жертву!..
Скарута слушал, и мысль его металась: зачем? Зачем сидящий напротив него человек в форме офицера германских вооруженных сил рассказывает эту неправдоподобную историю, якобы с ним случившуюся? Зачем будто в пьяном русском угаре посвящает постороннего, случайного даже человека в то, что должен знать только один он и знание это нести в себе? Почему выбрал в конфиденты именно его, майора не просто военной разведки, а контрразведки? И ведет себя за столом этот шпион нагло, раздражающе по-русски, вот-вот перед глотком водки патетически вздохнет: «Дай бог, чтоб не последняя…» Подлец! И бубнит, бубнит о загубленной девичьей чести, о злом роке, еще о чем-то, – тут сразу и откровения Свидригайлова, и стенания Ставрогина. Достоевщина! Дурная причем! Толстого читать надо!