Кронштадт и Питер в 1917 году - стр. 26
Говоря о руководящей коллегии Кронштадтского комитета, нужно упомянуть еще о нашем казначее, матросе Степанове, не имевшем никаких претензий и озабоченно занимавшемся своим скромным делом – подсчетом наших партийных «капиталов».
С утра до позднего вечера наша тесно спаявшаяся товарищеская группа проводила в партийном комитете и в редких случаях за его пределами, но тоже обязательно на партийной работе. Я редактировал газету и писал статьи. Семен Рошаль, Ульянцев и Кирилл вели занятия. От времени до времени Рошаль давал свои статьи для «Голоса правды», подписывая их своей старой партийной кличкой «Доктор». Кроме того, Рошаль был нашим главным агитатором и до некоторого времени даже партийным организатором. Изо дня в день он объезжал корабли, береговые казармы и мастерские, не игнорируя даже самых мелких частей. Прекрасный оратор, он произносил речи на самые животрепещущие политические темы, и его выступления всегда пользовались громадным успехом. Каждая его речь была густо насыщена содержанием. Кроме того, он умел облекать свои выступления в живую форму. В нужных случаях он удачно вставлял веселый анекдот, остроумную поговорку, удачное саркастическое сравнение или язвительный намек. Если к этому прибавить его эрудицию и пламенный темперамент, то станет понятно, что Рошаль имел огромную популярность в кронштадтских массах.
Обычно днем мы отрывались от работы и сходились на обед здесь же в помещении комитета, в кухне, которая одновременно служила жилищем тов. Кириллу и его жене. Жена тов. Кирилла Орлова была нашей общей заботливой хозяйкой. Она сама варила обед и хлебосольно угощала нас. В годы войны, когда тов. Кирилл работал на заводе «Айваза», во время одного обыска эта женщина ловко спрятала своего мужа в перине. Жене тов. Кирилла помогал расторопный матрос Журавлев, добровольно взявшийся выполнять обязанности заведующего хозяйством. Ночи мы проводили все вместе в казармах морского полуэкипажа. Однажды вечером в Кронштадт приехал первый «иностранный» гость, представитель другого флота. Это был тов. Полухин, впоследствии расстрелянный англичанами в числе двадцати шести комиссаров в Закаспийской степи. Он прибыл непосредственно из Архангельска. Нашим разговорам не было конца. Мы живо интересовались развитием событий на Севере, среди беломорских моряков, и были искренне рады, что тов. Полухин установил эту первую живую связь.
Однажды товарищи вытянули меня из редакционной клетушки и повели на митинг в Морской манеж. После этого мне неоднократно приходилось бросать газетные дела ради ораторских выступлений. Как-то в Морском манеже был устроен митинг для работниц. Забитые кронштадтские женщины-работницы и жены рабочих с глубоким интересом слушали неведомые им большевистские речи. Кроме меня и Рошаля выступали матросы Павлов, Колбин и др. В конце митинга работницы качали некоторых ораторов и с искренней благодарностью пожимали им руки, говоря: «Спасибо, что не забыли нас, женщин».