Кромка - стр. 7
На территории заброшенной турбазы оказались около полуночи. Я выволок начинающего трезветь Каюмова из машины и потащил в сторону поляны, которую видел на фотографиях. Ублюдок спотыкался и ругал меня матерными словами, но я не обращал на это никакого внимания. На одной руке рюкзак с оружием, а другая, схватив веревку, которой был связан маньяк, тянула ее вверх, тем самым заставляя согнувшегося Каюмова спешить вперед.
Далеко идти не пришлось. Двести метров по тропинке, и вот она, та самая поляна, залитое лунным светом пространство посреди большой рощи. И, представив себе, как здесь умирала сестра и другие женщины, я сразу забыл, что собирался расспросить Каюмова о его друзьях и деяниях. Пинком под зад толкнул маньяка на траву. Затем сбросил с руки рюкзак, отстегнул клапаны, одним рывком вынул карабин и нацелил его на маньяка.
Щелкнул предохранитель. Лязгнул затвор. И, глядя на Каюмова, я сказал:
– Молись, твой час настал.
После этих слов я ожидал, что Каюмов постарается меня разжалобить, покается, заплачет или просто закроет глаза. Но он, покачиваясь из стороны в сторону, встав на ноги, посмотрел на стену тумана, который наползал на поляну от протекавшей неподалеку речушки и закричал:
– Хозяин, спаси меня!
Каюмов кричал так, словно видел кого-то, невидимого для меня, и невольно я посмотрел на туман. Всего на пару секунд отвлекся, а ублюдок резко вскочил на ноги и бегом рванулся в туман. Миг! И казавшийся совершенно пьяным толстенький человечек на коротких ножках ускользнул.
Вскинув к плечу приклад карабина, я выстрелил ему вслед. Однако то ли у меня навыка не было, то ли от оружия отвык, то ли ночная темнота или туман помешали, но я промазал. Спина Каюмова удалялась, и мне пришлось броситься за ним вслед. Я бежал за убийцей со всех ног и уже нагонял его. Но он вломился в окружавшие поляну густые кусты и исчез. Я продолжал мчаться по следам убийцы, но потерял его, а затем произошло падение, и наступила странная тишина…
Я вернулся в реальность оттого, что сигарета дотлела и окурок обжег ладонь. Вокруг все по-прежнему. Незнакомый сосновый лес. Дороги нет. Все тихо. Ни шума, ни постороннего звука. Что делать – неясно. Но понятно одно – бродить по чащобе ночью не стоит. Значит, надо дождаться утра; и, плотнее закутавшись в легкую камуфляжную куртку, всматриваясь в темноту, я застыл без движения. И как-то быстро заснул, хотя делать этого не собирался…
Пробуждение было тяжелым. Тело ломило: все же середина октября, а по утрам прохладно, и сказывалась сырость от тумана. Руки закоченели, а глаза слезились. Однако жалеть себя я не стал. Мысленно обозвал себя идиотом, которого прячущийся где-то в лесу маньяк мог придушить голыми руками, и встал.