Кроманьонец - стр. 22

– Покажи, – снова говорит, хмуря брови.

Развожу руками и повторяю с нажимом:

– Покажу!

Кивает в ответ…

«Обещать – не значит жениться».

Тут афоризмы мне вряд ли помогут. Строгаю копьеметалку и размышляю о своём обещании. Охота на копытных – дело серьёзное! Надеюсь, местная живность непуганая, подпустит охотника на дистанцию меткого броска.

А до этого сходил в елово-сосновый лес. Нашёл кривую палку. Увидел в ней копьеметалку и подобрал. Ещё немного – и закончу работу. Получилась удобная ручка, чуть выше небольшое утолщение и изогнутый конец. Если держаться за рукоять, то окончание располагается почти параллельно предплечью, немного загибаясь вверх. Сейчас выровняю ложе и выковыряю на самом кончике стопорную ямку.

Кстати, в лесу опробовал чуни. Ходить в них понравилось. Бродил недолго, но видел огромное стадо косуль, голов так на пятьдесят, может, и больше, лисицу и беременную волчицу. Напугала она меня до смерти, хотя спокойно протрусила мимо и скрылась в овражке. Но я-то заметил её не сразу!

Еды теперь в племени много. Отъедаюсь. И дары озера ещё не приелись. Соль у соплеменников для посола всё же нашлась. Крупных карасей разрезали вдоль хребта и, пересыпав солью, уложили в короба.

Пытался выяснить у Таша, где они берут соль. Показывает направление – вверх по течению и растопыренные пальцы обеих рук. Смотрю на неё и ничего понять не могу. Сбегала в чум, принесла кремень. Гладит по голове, заглядывает в глаза.

– Лоло… – И рукой вдаль по реке машет.

– Таша, там? – Повторяю её движение.

Думает недолго.

– Там.

Достаёт из сумки, она у неё почти всё время на плече болтается, свой «леденец» и кладёт перед собой на землю. Рядом кремень. И снова суёт мне растопыренные пальцы под нос.

Беру соль и говорю ей:

– Соль. – Потом камень обзываю: – Кремень.

Она повторяет:

– Соль, кремень.

– Соль менять на кремень… – Перед тем как произношу «кремень», показываю десять пальцев: – Так? – Киваю на всякий случай.

Сообразительная у меня мамаша. Недолго зависает.

– Так, – отвечает.

Прячет соль в сумку, идёт к чуму, чтобы отнести кремень, слышу, повторяет: «Менять, менять».

«Больше с народом общаться нужно», – чешу затылок.

Мужчины теперь не рыбачат. С утра уходят обсидиан искать, а по вечерам, пока солнце не сядет, расщепляют его на пластины. Наверное, менять будут на соль и другой дефицит.

Вместо раздумий о рогах и копытах мне тоже не мешало бы озаботиться личными запасами.

«Меркантильный… Чего я вообще переживаю? Ведь тут коммунизм строить не нужно. Он есть!»

Испытания атлатля меня порадовали.

В будущем энтузиасты делали копьеметалки самых разнообразных конструкций. Дротики для стабилизации оснащались оперением. Могу ошибаться, но память зафиксировала прочитанную когда-то информацию о рекорде броска с помощью атлатля на двести тридцать метров. Я запустил дротик метров на пятьдесят! И снова танцевал шаманский танец, потому что, когда рукой кидал, если целился, получалось метров на пятнадцать и, когда бросок направлял в небо, максимум на двадцать пять.