Кроха от генерального - стр. 12
— Ты, кажется, в неё влюблён, — хмыкает.
— Нет, — мотаю головой. — Я сразу же запретил себе смотреть на неё иначе, чем на друга. Сестру. Поэтому могу уверенно сказать, что нет.
— Деточка, посмотри, пожалуйста, срок годности, — останавливает Аурору пожилая женщина, аккуратно схватив за руку. — Мелко, а я очки забыла. Разве нельзя большие цифры печатать вместо всей этой ненужной информации на этикетке?
— Срок годности, — повторяет злючка своим странным, но смешным русским. Помню, как долго я себя приучал к нормальному русскому говору. Как избавлялся от акцента и как Мириам надо мной смеялась.
Отойдя со старушкой в сторону, Аурора берёт пакет с молоком и вглядывается в даты. Хмурится, пытаясь понять, что из этого что. Видимо, во Франции ей не приходилось читать этикетки.
Богатая девочка? По одёжке не скажешь. Вполне себе обычная одежда, обувь и даже чемодан слегка потрёпан.
Подойдя, забираю у злючки дешёвый фабрикат и возвращаю его на место. Вместо этого беру хорошее молоко, которое себе обычно заказываю через службу доставки продуктов.
Проверяю срок годности и опускаю в корзину женщины, забывшей очки.
— Это лучше, — посылаю ей улыбку.
— Но… оно дороже, голубчик, — тянется к корзине, чтобы вернуть молоко обратно на полку. — Я лучше два молока в пакете куплю, чем одно это.
Накрываю её руку своей, не давая ей отказаться от хорошего и настоящего молока, а не порошка с водой в пакете.
— Вы всё, что вам нужно, набрали? Или есть ещё что-то нужное? — интересуюсь у неё.
— Только хлебушек надо взять, — испуганно шепчет, также большими глазами глядя на меня.
— Тогда пойдёмте возьмём хлебушек, — опускаю бутылку в её корзинку и подхватываю.
Недолго думая, беру ещё и кефир. Бабушка Мириам его постоянно покупает и хвалит. Русские просто обожают этот кислый и вязкий продукт. Я же симпатией к нему не проникся. Но оладьи на нём люблю. Они получаются мягкими и пышными.
— Что мы делаем? — спрашивает Аурора, нагнав меня с мороженым в руках, которое я ей передал.
— Продукты женщине помогаем купить.
— Она сказала, что у неё денег мало. Попросила тебя остановить, — говорит, пока я гречку и макароны в корзину складываю.
— Я за это заплачу сам, — оповещаю её.
— З-зачем?
— Не знаю, — честно признаюсь и даже на секунду задумываюсь. Я никогда прежде не задавал себе этот вопрос. — Просто делаю то, что хочу. Ты же сама сказала мне, что я могу это сделать.
— Голубчик, — включается старушка, догнав нас у прилавка с выпечкой. — Не надо! Я сама!
— Белый или чёрный? — спрашиваю её вместо ответа на её отказ от помощи.