Кроха - стр. 34
Он злится. На меня, разумеется. За то, что было утром, за то, что я поняла, — он ко мне неравнодушен. Так и подмывает ляпнуть что-нибудь язвительное, вместо этого я сухо произношу:
— Дмитрий Сергеевич, мне нужны деньги. Вы обещали дать. — делаю глубокий вдох, и добавляю раскаявшимся тоном: — мы с Пашей едем в тот магазин, где я стащила платье.
В трубке повисает угрожающая тишина. Блин, он мне не верит, и правильно, я же нагло вру. Никакой долг отдавать не собираюсь, ещё чего!
***
Лика врёт, и он об этом знает. Разумеется, никакой долг возвращать она не собирается, это не в её принципах — унижаться и просить прощения. Тогда для чего ей деньги? Платье, которое девчонка украла, стоит дорого лишь по её меркам, для Демона это сущие гроши, и всё же… Что она задумала опять?
— Сколько? — ничем не выдавая недоверия, спрашивает он, жестом прося собеседницу подождать.
В данный момент у него важная встреча, в кабинете душно, несмотря на жужжащий кондиционер. Осень в этом году щадящая, сентябрь почти безветренный и солнечный, но уже чувствуется приближение холодов. В открытую форточку лениво просачивается свежий воздух, никакой гари заводских труб и пыли, офис расположен в живописном районе пригорода, рядом озерце, парк с белоствольными берёзками и новыми скамеечками, а напротив вполне приличное кафе.
— Ну-у… Точно не скажу, надо посмотреть на бирке, сколько стоит платье. А я сейчас не в нём! — в голосе Анжелы слышится нетерпение, и Дмитрий невольно воображает, как она привычно морщит носик, усеянный рыжими веснушками.
И глаза цвета неба шаловливо блестят, а тоненькие руки с изящными пальчиками и красивыми запястьями мнут краешек куртки. И волосы небрежно распущены по точёным плечам, от них, наверное, пахнет ванилью. Нет, не ванилью, а ею, Ликой. Его желанной девочкой…
— Так Вы дадите мне денег? — агрессивные нотки проскальзывают в тоне девушки, и Демон усмехается, представляя, как она враждебно глядит в окно, выпятив губы, — странно, а ведь он помнит многое из того, что делает эта несносная девица в моменты злости или радости.
А ещё она тихонько вздрагивает и прерывисто дышит, когда он её касается. И кожа её, гладкая, нежная наощупь, покрывается гусиными пупырышками, а глаза заволакивает туманной пеленой. Чёрт, да он и сам теряет самообладание, стоит Лике оказаться в опасной близости к нему. Разум отключается со скоростью пули, и, не будь у него железной выдержки, эта дрянная заноза, так живо напомнившая о его первой любви, давно лишила бы его рассудка.
Он бы трахнул её, так трахнул, чтобы молила о пощаде или… Бля, хватит! Он дал себе слово не трогать Кроху, пока не выяснит о ней правду.