Критика цинического разума - стр. 41

Теория обмана рефлексивно более комплексна, чем по-литэкономическая и глубинно-психологическая разоблачительные теории. Эти две последние помещают механизм обмана позади ложного сознания: его обманывают, оно обманывается. Теория обмана, напротив, исходит из того, что механизм заблуждения можно рассматривать как биполярный. Можно не только подвергаться обману, страдать заблуждениями – можно и использовать их против других, оставаясь не обманутым и не впадая в заблуждения. Именно это явственно открывалось взору мыслителей эпохи рококо и Просвещения, впрочем, многие из них изучали античный кинизм (например, Дидро, Виланд). Они называют эту структуру – за недостатком более развитой и совершенной терминологии – «рафинированностью», связанной с «честолюбием»; и то и другое качества были во все времена достаточно известны тем, кто изучал человека придворного или городского. На самом же деле эта теория обмана представляет собой крупное логическое открытие, подталкивающее критику идеологий к созданию концепции рефлексивной идеологии. Ведь нетрудно заметить, что вся остальная критика идеологий имеет склонность покровительственно относиться к «ложному сознанию» Другого и считать его одурманенным, сбитым с толку. Теория обмана, наоборот, предполагает уровень критики, на котором за противником признается, по меньшей мере, столь же развитой интеллект. Она настраивает себя на серьезное состязание с сознанием противника – вместо того, чтобы снисходительно комментировать его, поглядывая свысока. Поэтому с конца XVIII века философия получила в руки начало той нити, которая ведет к критике идеологий, осуществляемой сразу в нескольких измерениях. Рисовать портрет противника, как всегда находящегося начеку, сознательного обманщика, как рафинированного «политика», – это одновременно и наивно и рафинированно. Таким образом, дело доходит до конструирования рафинированного сознания еще более рафинированным сознанием. Просветитель превосходит обманщика, мысленно прослеживая его маневры и выставляя их на всеобщее обозрение. Если обманывающий священник или носитель власти – рафинированный ум, то есть утонченный современный представитель господского цинизма, то просветитель, в противоположность ему, выступает как мета-циник, как носитель иронии, сатирик. Он может самостоятельно проследить выстраивание в голове противника обманных махинаций и своим смехом взорвать их: «Уж не хотите ли вы купить нас так дешево?» Быть может, тут вряд ли обойдется без известного рефлексивного клинча, когда намертво вцепившиеся друг в друга противоборствующие сознания начинают прорастать друг в друга, сливаясь до неразличимости. В этой атмосфере Просвещение ведет к упражнениям в подозрительности, чтобы превзойти обман, постоянно будучи начеку.