Криминальный талант - стр. 26
Он резко вскинул голову, которая ползла вниз, и посмотрел на Веру. И сразу уперся в тягуче-холодный медленный взгляд недрогнувших глаз.
– Вера… работаешь на фабрике…
– Да. Полупотрошу кур.
Петельников собрал все силы, чтобы оторваться от этого взгляда:
– Выйду… Сейчас вернусь…
Он встал, звякнул посудой и пошел, шатаясь и взмахивая руками. Только бы добраться до телефона-автомата в вестибюле. Он даже попросил у швейцара две копейки и уже вроде бы набрал номер, но тут увидел перила. Петельникову пришла мысль положить голову на синтетическую ленту перил и так говорить по телефону – не помешает же. Он прильнул лбом к прохладной поверхности, сразу обмякнув телом. И тут же встретился с томно-напряженным взглядом Вериных глаз – она спускалась по лестнице.
Петельников улегся грудью на перила, и ему стало на все наплевать.
Перед Рябининым белел лист бумаги, чистый, как лесной снег. Юркову исполнялось сорок лет. По каким причинам, Рябинин и сам не понял, но местком поручил ему придумать поздравительный текст для открытки, желательно стихами. Вот поэтому лист бумаги и белел уже полчаса.
Рябинин в очередной раз отвинтил ручку, потер виски, стараясь взбудоражить мысль, и аккуратно вывел:
Наш Володя молодчина.
Сорок стукнуло ему.
Дальше нужна была рифма. Рябинин вздохнул, ухмыльнулся и добавил:
Все такой же он детина,
Дел кончает больше всех.
Время тратилось явно зря. Рябинин стихи любил читать, но никогда их не писал, кроме зеленой молодости. Но те стихи были про любовь. А тут надо состряпать рифмованный панегирик, к которому не лежала душа. Он перевернул лист на обратную сторону и начал прозой: «Дорогой друг!» Дальше мысль замолкла, словно ее залили цементом: писать банальщину не хотелось, а для оригинальных слов нужны чувства. Дружеский шарж он сочинил бы скорее.
В дверь вскочила секретарь Маша Гвоздикина с бумажками. Она бегала по коридору всегда с охапкой наблюдательных, надзорных, всяких исходящих и входящих.
– Сергей Георгиевич, на вас жалоба гражданки.
Рябинин с удовольствием отложил листок с «Дорогим другом!».
– Маша, а ты получала от граждан письма с благодарностью следователям?
– Но таких жалоб я не видела.
– А что там? – заинтересовался он.
– Пишут, что вы присвоили гроб.
Рябинин поднял голову – Маша не улыбалась, только еще больше заузила и без того узкие, словно замазанные синей краской, глаза.
– Какой гроб?
– Обыкновенный, человеческий.
– Между нами говоря, – понизил голос Рябинин, – я присвоил и покойника.
Маша фыркнула, бросила на стол жалобу и выскочила из кабинета. Рябинин сначала прочел резолюцию прокурора: «Тов. Рябинин С.Г. Напишите объяснение», а потом пробежал жалобу, написанную добротно и зло. И сразу понял, что выговор ему обеспечен.