Крик чайки - стр. 13
Сельма замешкалась.
– В нашем музее есть камин, – коротко ответила женщина и, сказав следовать за ней, горделиво начала подниматься по ступеням. Александра спародировала её высокомерную походку, отчего Сельма прыснула.
Внутри ни одна из холодных белых стен не пустовала, везде что-то располагалось. По левую сторону был проход в кухню, изогнутый аркой. «Уголок Сельмы», – так она сама называла его, смеясь. По правую сторону была крутая лестница на второй этаж с четырьмя спальнями, одна из которой принадлежала дочери госпожи, и кабинетом господина Нихата. Прямо впереди проходил длинный коридор. Как выяснилось позже, там тоже размещались две спальни, в одной из которых размещалась сама госпожа Эстер.
– Я сделаю звонок и вернусь, – сообщила женщина и, пройдя по прямой, свернула налево и скрылась за дверьми.
По правой стороне гостиной стояла конструкция с цветами, за которыми располагалась стеклянная стена, разделяющая пространство. По другой – большой диван полумесяцем, два изящных кресла, камин. Чуть дальше стоял длинный деревянный отполированный обеденный стол с восьми стульями. Девушка незамедлительно уселась за него, отчего Сельма прикрыла ладонью рот, боязливо оглядываясь по сторонам. Александра впечатляюще смотрела на необыкновенную люстру, так похожую на щупальца осьминога, спускающиеся с высоких потолков и словно желающие захватить обитателей. Покачав головой, она поднялась и села иначе: повернувшись лицом к Сельме и положив руки полочкой на спинку стула.
– Всё же никак не могу успокоиться. В домике прислуги тоже есть камин? – поинтересовалась Александра. – Или в непогожие дни госпожа Эстер собирает здесь всех вместе, чтобы все были объяты душевным теплом? – улыбнулась она.
Сельма отвернулась, чтобы скрыть усмешку.
Было ещё кое-что, на что каждый, кто входил в особняк, не мог не обратить внимания. За диваном, на стене возле окна, висел чей-то очень симпатичный портрет. Рядом стояла стремянка, а чуть дальше – мольберт, прикрытый тканью. Подойдя ближе и склонив голову набок, Александра рассмотрела в глазах нарисованной женщины госпожу дома, хоть та и не была изображена с тем презрительным прищуром, с которым она встретила девушку.
– Не слишком ли эгоистично? – спросила она, обернувшись к Сельме.
– Молчи, девочка! – махнула она.
– Вот так всю стену занимать собой… – не утихала Александра. – Где же портрет господина Нихата?
– Здесь же, – женщина указала рукой на мольберт поодаль, – он в процессе. Господин Нихат у нас очень занятой человек и потому… – Сельма вдруг замолкла.