Крёстная внучка мафии 2 - стр. 33
Виктория Волкова
В целом после прибытия на Сицилию моя жизнь наполнилась необыкновенными красками "вкуса жизни", но такой выход из-за решетки после трех суток в полной изоляции мягко говоря шокировал.
Не успела я и выйти за порог участка, как меня ослепили вспышки фотокамер. Десятки журналистов с микрофонами пытались пробиться сквозь охрану. А за ними просто сотни людей с плакатами, которые кричат что-то и скандируют.
Конечно, на итальянском. Конечно, я ничего не могу разобрать.
И я пред всеми… В помятом платье, резиновых тапочках, как никогда остро чувствующая, что я не мылась несколько дней и даже зубы не чистила.
– Летти… – в ужасе прошептала я. – Что происходит?
Явно наслаждаясь зрелищем, она со всем воодушевлением эпично произнесла:
– Революция. Народный бунт. Вся страна восстала в борьбе за справедливость!
Тут же став серьезной, она еле слышно добавила:
– В общем организовать митинги и протесты оказалось дешевле, чем давать взятки.
– Да, ладно?!
– А ты думала в Италии просто так появились приюты для разведенных мужиков?! – шепотом ужаснулась она.
Она вдруг сложила руки в знаке мольбы:
– И еще… Вики, прости нас за то, что пришлось тебя чуть-чуть помариновать за решеткой… – искренне сказала она. – Клянусь, мы тебя не бросали и не собирались! Мне пришлось!
Проглотив ком в горле, я кивнула в знак того, что принимаю извинения.
Толпа журналистов уже спешила к нам и Летти мгновенно стала серьезной, как на съемочной площадке:
– Все. Работаем. Ты сейчас олицетворение борьбы феминисток против насилия и несправедливости.
Журналисты ослепляли вспышками камер и на перебой засыпали меня вопросами на итальянском. Но уровень начинающей не позволял мне понять что-то кроме отдельных слов, а потому за меня отвечала Летиция.
Приложив руки к груди, она произнесла настолько проникновенную речь, что даже не понимая ни слова, мне хотелось прослезиться. А следом будто из ниоткуда возникла мама Летти и Сандро, которая задушила меня в объятиях как родную.
Синьора Агата в бежевом платье тоже что-то сказала на итальянском толпе и журналистам, тепло обнимая меня за плечи.
– Дочка, – тихо обратилась она ко мне по-английски. – Я знаю тебе было тяжело… Прости, но нужно еще немного потерпеть…
Как вдруг мне почти в лицо ткнули микрофоном и посыпались вопросы на английском:
– Синьорина Волкова, что вы можете сказать людям, которые стали жертвами насилия?
– Никто не имеет права вас обижать, – вырвалось у меня. – И тем более поднимать руку.
– Вы считаете на насилие нужно отвечать насилием? – выкрикнул кто-то со второго ряда.