Крест Шарлотты - стр. 3
– А враг?
– Хуже! Не друг и не враг! А так!
– А так?! Нет, Миш, этого я не вынесу!
В трубке довольно хрюкнули.
– Ну то-то же! Так что, в приказ тебя вставлять?
Лига с тоской поглядела в окно. Белые ночи в Питере только начинались. Впереди все самое лучшее. И пусть погулять по городу из-за сессии ей не удается никогда, зато не страшно идти домой одной, даже если ушла из университета в десять вечера. Как не хочется уезжать…
– Нет, Миш, не вставлять. У меня в семье проблемы. Придется ехать в Латвию.
– Умер кто-то, что ли? – осведомился Мишка.
– Нет. Сестра… Короче, ее бросил муж. Она осталась с двумя детьми. Без работы и без денег.
– По судам затаскать мерзавца! Ободрать, как сидорову козу! Тьфу! Как липку! Сгноить в тюрьме! Добиться высшей меры! Расстрелять за первым углом без права переписки!
Лига прыснула. Вот кого надо посылать сестре на выручку! Мишка! Друг верный!
– Мишунь, ну прости ты меня, а? Я отработаю, честное пионерское! Вернусь и отработаю!
– А когда вернешься-то?
Хотелось бы знать!
– Постараюсь побыстрей! Буду изо всех сил стараться! – вдохновенно воскликнула Лига.
Мишка Абрамсон длинно вздохнул:
– Да уж… Свежо предание, а верится с трудом…
– Миш, я правда постараюсь. Ты только не сердись на меня. Мне и так тошно.
– Переживаешь, что твоя Тонечка без тебя похудеет?
Тонечкой ее мужа, Антона Белкина, называли еще со студенческих времен. Лига всегда расстраивалась, когда слышала это прозвище. Было в нем что-то уничижительное, а это несправедливо. Особенно теперь, когда Антон стал солидным человеком, преподавателем, защитил диссертацию.
– Миш, ну хватит. Антон все понимает и не возражает.
Хотелось бы верить.
– Ладно, Белка. Поезжай к сестренке. Прижми бедолагу к груди. А еще лучше сразу возьми козла за рога и верни в стойло! Хотя что я говорю! Где тебе! Ты же у нас нежная! Ажурная!
– Скажи еще – гламурная.
– До этого дело не дошло. Ты – девушка тонкая и хрупкая. А гламурные – они цепкие, наглые и циничные! В наше время чтобы гламурной быть, нужны нервы как канаты, пробивная сила и куча бабла!
Мишка говорил весело, но Лига почувствовала в его голосе неподдельную злость.
С Абрамсоном они дружили с тринадцати лет. Занимались английским у одного репетитора. Толстый еврейский мальчик и тощая латышская девочка. Мишка уже тогда стрекотал на английском довольно бойко, но грамматика ему не давалась ни в какую. Лига, наоборот, никак не могла преодолеть барьер и начать общаться, хотя во всем остальном преуспевала. Писала, читала, но не говорила. Мишка сразу понял, в чем ее проблема, и как-то очень быстро сумел сделать то, что оказалось не по силам маститому репетитору.