Крест короля - стр. 57

Он улыбнулся в свою короткую серебристую бороду, отчего его крупное, будто отчеканенное на старой бронзе лицо стало мягче и как бы еще моложе, хотя и так казалось, что ему лет на двадцать меньше, чем было на самом деле:

– Представьте, ваше величество, что я тоже родился неподалеку отсюда. И мне тоже захотелось на старости лет взглянуть на эти места, которые я давным-давно покинул. А куда я девался? Видите ли, после того, как мой молодой друг сир Эдгар подбил меня очертя голову кинуться на поиски подвигов и славы, я, старый дурень, вообразил себя прежним. И уж не смог жить, как раньше, в моем логове, с конем, собакой и воспоминаниями. Вот мне и пришло в голову постранствовать еще, хотя, уж кажется, настранствовался. Я отправился в Италию, повоевал там с прибрежными разбойниками, которым береговое право вбило в черепушки, что можно заманивать на скалы корабли и убивать ни в чем не повинных мореходов. Потом отправился на Сицилию и много, где еще побывал.

– А почему возвратились?

Она спросила это, откуда-то зная, что он ответит. И не удивилась, услыхав ответ:

– А до меня, ваше величество, дошла весть, что ваш царственный сын не вернулся из Крестового похода. Говорили, будто его корабль потопила буря, и он утонул. Только я в это не верю: не мог утонуть Ричард Львиное Сердце! Может, я дурак, но я уверен – он жив! И, думается мне, вы тоже не сидите, опустив руки, а ищете его. Вот я и решил, что, может, еще пригожусь своей королеве.

Элеонора улыбнулась, хотя губы все же ее выдали, задрожали:

– Никого, пожалуй, я так сильно не хотела бы сейчас видеть рядом, как вас, мессир!

Он покачал головой:

– Однако, увидав меня, вы позвали кого-то другого. С кем-то меня спутали?

– Да, – ответила королева, глядя ему прямо в глаза. – Моя память сыграла со мной шутку. Это бывает. Но тот человек, как бы я ни желала, уже никогда не придет. Едем, мессир! Я представлю вас шерифу Роальду, у которого собираюсь пожить дня три-четыре, а за это время мы с вами многое должны обговорить.

И, не дожидаясь ответа, зная, Элеонора резко развернула коня.

Граф Луи Шато-Крайон не любил постоялых дворов. Из-за грязных постелей, чада и вони, из-за потных толстух, что подносили постояльцам еду и вино и норовили задеть сидящего крутым бедром, а то невзначай выгрузить на деревянный стол полунагую грудь, похожую на пару спелых тыкв. Правда, если вместо толстухи по просторной комнате с кружками и мисками сновала ловкая и востроглазая красотка лет восемнадцати, то еда становилась аппетитнее и даже постель вроде бы опрятней. Но в таком месте все равно могли обокрасть (этого особенно боялись оруженосцы: а ну как украдут коня – хозяин голову снимет!), могли затеять драку из ничего, и если столь непристойно вели себя проезжие рыцари, то всегда был риск в такую драку затесаться, чего Луи тоже не любил: если уж драться – так надо знать, за что. И наконец, на постоялые дворы часто совершали набеги лихие люди, мастера «лесного промысла», а уж в этом случае схватка бывала всегда жестокой и смертельной.