Крест бессмертных - стр. 14
У Всеволода Юрьевича был большой и старый зуб на Рязань и рязанцев.
Тридцать лет назад рязанский князь Глеб Ростиславович ходил на Всеволода походом и даже сумел сжечь Москву. Потерпел в конце концов поражение, был посажен в темницу во Владимире, где и умер вскоре, но Всеволод своеволия рязанцев не забыл, не простил и всегда был готов применить к ним силу. Двадцать два года назад он уже приводил княжество к покорности, и теперь, по слухам, собирался сделать то же самое, посадив наместником на рязанский стол сына Ярослава, которому на ту пору едва минуло восемнадцать лет. И посадил!
Надо ли говорить, что рязанцы были весьма недовольны таким поворотом дел и, хотя целовали Ярославу крест, про себя обещали юному отпрыску Всеволода недолгое и нерадостное правление.
Назревал бунт.
Без сомнения, Великому князю настроения рязанцев были известны.
– Главному, – отвечал Алёшка важно. – Если служить, то главному князю.
– Сегодня главный – Всеволод Юрьевич. Завтра он явится со своими воями под рязанские стены, и мы ничего ему противопоставить не сможем. Что делать будешь?
– Я маленький ещё, – хитрил Алёшка. – Что я могу? Опять же в Писании сказано, что нет власти не от Бога. А ты бы что сделал?
– Ты маленький, я без руки, – вздыхал Горазд. – И хотел бы, да отвоевался.
– А была бы рука? Пошёл бы против Всеволода?
– Будь в городе князь Роман Глебович и прикажи он – пошёл бы. Воин обязан исполнять приказы начальства. Иначе он не воин, и место ему не в строю, а в шайке разбойничьей.
– Странно всё это, – рассуждал Алёшка по-взрослому. – На словах все хотят, чтобы русская земля единой была и сильной, а на деле выходит совсем другое. Не понимаю, как Бог это попускает?
– Этого я тебе объяснить не могу, – говорил Горазд. – Но точно знаю, что русскому человеку без Бога никак нельзя. Кроме него некому нашу натуру в узде держать. Да и у него не всегда выходит. Ох, не всегда…
– А что не так с нашей русской натурой?
– На себя оборотись, и всё сразу поймешь, – усмехался Горазд. – Кто намедни верёвку поперёк тропки в отхожее место натянул так, что сосед грохнулся по темноте и нос себе расквасил? Я тебя для этого сам-узел вязать учил?
– Он собаку нашу, Пушка, ногой ударил, когда думал, что его никто не видит. Просто так, Пушок даже не лаял на него. Что ему теперь, спасибо сказать и в ножки поклониться?
– Мне нужно было сказать.
– И что бы ты сделал? Ты же не видел, как он Пушка пинал. А моё слово против его пустое считай, не стоит ничего.
– Ох, Лёшка, Лёшка, – вздыхал Горазд. – Трудно тебе с таким нравом в жизни будет.