Кресло в раю с видом на апокалипсис - стр. 2

А может это рок, судьба, предначертанность? Или, наоборот, хаотичное стечение случайностей?

Личная воля, предопределение, хаос: в любой из трёх вариантов почти невозможно поверить. Проще поверить, что я сейчас путешествую в своём персональном бардо, чем принять происходящее за реальность. Впрочем, одно другому не мешает.

+++

А помнишь это видео про первые испытания ядерной бомбы? Когда они отстроили целый город посреди пустыни, повтыкали тут и там манекенов, установили камеры в каждом углу. И поставили кресла с откидными сидениями, как в кинотеатре. Немного, рядов пять – шесть по десять мест, наверное. На спинках – аккуратные номера в красных кружочках. Кресла скреплены общей металлической рамой – наверное, чтобы зрители взлетели все вместе, дружно, если вдруг расчёты окажутся неверны и взрывная волна дотянет до них свои шаловливые пальчики. Помнишь те кадры, такая плотная сепия, и не столько из-за эффекта старой плёнки, сколько из-за песчаной взвеси, наполняющей этот сухой аквариум. Песчариум. Но как же ты можешь помнить?– ты же тот самый манекен, которого раскрошило в пластиковый фарш, который превратился в такую же песчаную взвесь, как и все вокруг. За долю мгновения. Как жители древнего Мохенджо-Даро: их скелеты лежат повсюду, они даже не напряжены, у многих рука поднята ко лбу – они хотели рассмотреть, что же там к ним летит, такое яркое. Любопытство было в их позах, не страх. Это у тех, кто оказался на улице. Те, кто сидели дома, занимались своими делами – так и были раскопаны спустя три тысячи лет – кто с ложкой в руке, кто с книжкой. Конечно, и ложка, и книжка сразу испепелились, но поза выдаёт, мы же по себе можем предположить, что они там делали. А в следующий момент песок превратился в стекло. Камни размякли. И все, кто не был развеян в пыль, вплавились в этот пустынный пейзаж, как мушки в янтарь, как ракушки в гранит. Впечатались в время. Помню, ходила по сети такая шутка: почему квартиры в центре столицы стоят так дорого? Когда ядерная бомба упадёт в центр, все, кто там находится, аннигилируются за мгновение. Не успеют даже испугаться – просто приставят козырьком руку ко лбу, вглядываясь в небо, силясь определить, с какой стороны летит. И в следующий момент – просто испарятся. Или превратятся в пыль. А может, и то, и другое. Труднее придётся жителям окраин – одни будут медленно запекаться, другие – распадаться на части под воздействием радиации. Их подплавленые скелеты будут находить спустя три тысячи лет. И окажется большой загадкой, кем были все эти люди и что с ними произошло. Но этого вам не скажет ни один будущий скелет, ни один предположительный песчаный фарш. Сейчас он стоит на перекрёстке, взмахивая своей пластиковой палочкой, инициируя пластикового водителя начать движение, – камера, кнопка, – и в следующее мгновение зрители в круглых солнечных очках улыбаются, наблюдая возвышающийся алый серый гриб, а весь город с пластиковыми жителями уже сдуло с лица земли.