Крещатик № 95 (2022) - стр. 58
– Гулять! У нас три часа подаренного времени! Вместо уроков – законный прогул!
Айна уселась позади него, и он помчал по Кунгстенсгатан. Но когда он остановился перед широким проспектом, она спрыгнула с велосипеда.
– Так не годится. Ты вертишь педали, а я сижу и мерзну. Лучше пройти ногами, пока они не заледенели.
Давид посмотрел на маленькую съёжившуюся фигурку. Как же он сам не додумался, ведь уже действительно холодно.
– Извини, я не подумал. Пойдем.
Они перешли через дорогу и прошли вперед. Дальше Кунгстенсгатан превращалась в лестницу, а перед ней, с задней стороны Высшей торговой школы, стояли углом два покосившихся деревянных одноэтажных домика.
– Ой, – удивилась Айна, – я таких в городе даже не видела. Как они уцелели? В них живут?
В одном домике горели окна.
– Я сам в таком живу.
Давид поставил велосипед за поленницу.
– Пошли, – он показал на лестницу.
Они поднялись наверх и свернули направо.
– Куда мы идем? – спросила Айна. – Я здесь, наверху, никогда не была.
– Согрелась? Сейчас увидишь. Этот парк называется Обсерваторие-лунден. Не бойся, давай руку.
Айну протянула руку, Давид взял ее и почувствовал, как сразу вспотела ладонь. Они вошли в темную аллею и почти на ощупь поднялись на холм. Здесь было светлее, стояла пара фонарей, освещая странное здание с полукруглым выступом, напоминающим алтарную часть в церкви. Завершалась здание металлическим барабаном с балкончиком по кругу.
– Это бывшая обсерватория, – объяснил Давид Айне. – Одна из самых старых в Европе. Здесь стоит телескоп, и в него видно звезды.
– Почему бывшая? Уже не смотрят?
– Студенты смотрят, наверное. Сама обсерватория переехала в новое здание, а это отдали физическому факультету.
– Откуда ты все знаешь?
– Читал. Смотри, – он показал вниз.
Там темнели крыши и сияли огни проспекта. Они пошли вниз и услышали голоса, на дорожку вышли двое мужчин, у каждого в руке был фонарь-лампион со свечкой внутри.
– Кентавр! – Айна остановилась заворожённая, когда из мрака вдруг вынырнула скульптура кентавра, освещенная лампионами. Встав на дыбы, он выгибал руками древко лука.
– Все-таки не понятно, – сказал один из «фонарщиков», – почему Художественный совет так протестовал против этой скульптуры?
– Во-первых, скульптор – женщина. Это раздражает, – ответил его спутник. – Во-вторых, если ты помнишь их формулировку: кентавр – существо, чуждое скандинавской мифологии. Грубо говоря: нечего в нашем городе ставить статую чужеродной твари.
– Позор, – возмутился первый, – что мы до сих пор не изжили этот псевдопатриотизм.
– Ну, мой дорогой, до этого нам еще скакать – не доскакать. Пока наша очаровательная Альва Мюрдаль призывает заботиться о генофонде нации, все, что не отвечает шведским стандартам, будет восприниматься в штыки.