Крещатик № 94 (2021) - стр. 65
– Тема. В яблочко.
– Я, кстати, с ним и с Феликсом Сикорским ходил на факельное шествие. Собственно, Феликс меня и Юру туда затянул. Атмосферка, я скажу тебе…
– Постой, как с Сикорским? Феликс на факельном шествии?
– Ну, у него профессиональный интерес.
– Это у тебя и у Мельника профессиональный. С Сикорским что-то не так. И друзей он всегда сторонится. Даже Новый год один встречает.
– Я сам удивился…
– А где он сейчас? Давай ему позвоним, – засуетился Ленц.
– Он в Китае сейчас, по-моему, – пожал плечами Лутковский. – Фотки Мао постит оттуда.
– А что он там делает? – спросил Ленц, набирая номер на своём телефоне.
– Не знаю. Может быть, издатели пригласили. Или просто экскурсия в Поднебесную.
– Алло…
14
«Книги, друзья мои, надо печатать на бумаге, которой можно подтереться. И только те книги, которые пройдут испытание санузлом, станут бессмертными. Прочие, с трепетом выпавшего из гнезда птенца, забьются в смертельных конвульсиях в сливном потоке времени и пропадут в черной дыре истории», – подобные наглые констатации были нередкими в блоговых записках Сикорского. Он вообще был странным человеком с тяжёлой репутацией в литературных кругах. Его поведение было порой пугающее, порой не от мира сего. У него была та внутренняя свобода, которой опасались люди, даже близко знавшие Феликса. Он не боялся публики, и это выделяло его среди литераторов. Сакральные, внутренние темы, которыми обычно не делятся на людях, вызывали его живой интерес. Он мог рассказать о смерти дочери в шокирующих подробностях и тут же переключиться на анекдот о бывшей жене. При этом многие понимали, что это был с его стороны не спектакль, не пошлая игра в цинизм на публику ради сомнительного статуса чудака. Это была его природа. Тут, правда, стоит добавить, что таким странным образом он открывался не перед всеми. Для большинства Сикорский был замкнутым человеком с прозрачным взглядом сомнамбулы и еле заметной блуждающей улыбкой наблюдателя. Лутковский как-то заметил в разговоре, что жизнь Феликса напоминает пристальное любопытство постороннего при препарировании разлагающегося трупа.
Сикорский редко появлялся в формате светской тусовки, хотя его статус довольно известного писателя открывал перед ним двери клубов и салонов, в которые пускали только по спискам. Чаще его можно было встретить в богемных притонах с сомнительной публикой, где он сидел молча и, кажется, не слушал пьяных, крикливых рассуждений стрессонеустойчивых молодых людей о стихах и прозе их собственного сочинения.
При своей довольно значительной известности среди читающего сообщества Сикорский не был литературной знаменитостью. Со стороны казалось, что он просто не умеет себя вести как культовый писатель. Он насмешливо, но как-то неблестяще, неуклюже избегал нужной тусовки и необходимого самопиара, реализуя себя (его выражение) в иных плоскостях. Впрочем, по версии людей, знавших его близко, он просто не хотел этого статуса, сознательно отказавшись от ненужной ему популярности.