Крещатик № 94 (2021) - стр. 28
Итак, поток жизни перестал быть стандартным, но тем не менее, все эти навязчивые видения Лутковский не мог объединить в конкретный сюжет. Мысли о фантастическом остросоциальном анекдоте он отбросил сразу, оставив эту добычу для крепкозадых интеллектуалов, пришедших в Киев с бескрайних картофельных просторов страны, примыкающих к Карпатским горам, и до сих пор рассуждающих о «Конце истории» Фукуямы как о философии.
Постепенно Лутковского захватила повседневная суета, и замысел повести отошёл на второй план. Вернее, так он объяснялся с собой, объясняя отсутствие прогресса в задуманном деле наличием иных дел. Но, в общем, Владимир понимал, что все повседневные препятствия он искусственно создавал сам, чтобы оправдать свою неспособность что-либо написать на тему. Махнуть рукой и задуматься над чем-нибудь другим, отвлечённым от реальности он тоже не мог. Происходящее вокруг волновало его не только как культурная перспектива, но и по-человечески.
Сама тема, которая раньше ему представлялась обширной и значительной, при ближайшем рассмотрении определялась несколькими обидными словами, которые Лутковский и сам произносил, рассказывая о своем замысле. Было очевидно, что писать, по большому счёту не о чем. В целом город спокойно переживал драматургию войны, отвлекаясь только на значительные события, такие как «котлы» или убийства основных фигурантов событий. Сознание людей почти не поменялось. Прежний поток проблем пробил новое русло в завалах новой истории и почти не отвлекал людей от привычной жизни. Постепенно примелькались люди в камуфляже и обычным фоном стали даже сообщения о потерях армии.
Лутковский выключил телевизор, по которому начались общенациональные новости, и взял в руки телефон. Он задумался, кому бы позвонить, дабы взбрызнуть алкоголем гнетущее настроение. Адресная книга телефона предлагала массу соблазнительных вариантов. Можно было прямо сейчас вызвонить нескольких бойких подруг и разговорчивых приятелей и преотлично провести остаток этого дня, шатаясь от кабака до кабака по центру города. Впрочем, можно было проложить и другие маршруты. К примеру, плюнуть на всё и «зарыться» на сутки в тёмные пивные Лукьяновки с их диким, непредсказуемым контингентом, глядящим сквозь окружающую действительность мутным, как табачный чад, взглядом. Смотреть в эти далёкие, пустые глаза, не слушая, что говорит собеседник, думать о своём, сакральном, о том, что в нормальной бытовой обстановке не придёт в голову. Этот вариант показался Лутковскому самым соблазнительным, но одному опускаться на это дно сегодня не хотелось. Нужен был собеседник способный поддержать его настроение. Лутковский опять начал исследовать телефонную книгу и очень скоро убедился, что люди, которые могут поддержать беседу не на уровне анекдота, все вне зоны досягаемости. Владимир отложил телефон и закрыл устало глаза, но тут раздался звонок в дверь.