Крещатик № 91 (2021) - стр. 4
Заросли не дают соединиться с тобой. Птица-нить сквозь фрагменты тела. На нем украшения. Маленькая девочка протягивает мне заоблачную струну и бусинки: солнышко, луна, звездочки. Все разные по цвету, все веселятся и пляшут. А есть серьезные… Страх какие серьезные… Она нанизывает их по очереди, смотрит на меня нечеловеческими глазами и, когда беззвучно они касаются друг дружки, спрашивает: «Ты слышишь меня?»
Звон заутренний, громкий, торжественный. Слезы от волнения. Не успеваешь вспомнить обиду. Поток. Потоп. И день уже за спиной. Полное неузнавание. Покуда разглядываешь – вечер отовсюду в тебя.
Ночь из глаз, из неточных движений куда-то… Чтение перед тем, как проснуться посреди темноты. Но как! Просто кружишься и читаешь: «Падали яблоки, лилось молоко, потрошилась рыба, женщины в белом соединяли что-то с огнем и водой и двигались к песне прогулочным шагом и с голосом до горизонта, чтобы запомнилось, чтобы забылось ТУТ ЖЕ!»
Это воскрешение чего-то долгого, нежданного… как в мозаике: каждая клетка, каждый цвет тобой наполнены. Оживаешь? Ну-ну… Танец заставляет тебя приподняться над тропой. Однако еще летишь. Хотя со стороны, очень может быть, что лежишь на траве, или в луже, перепутанной с небом.
Что скажешь по этому поводу? Ты оторвалась от земли или это только кажется? Всё твое тело на расстоянии руки проносится надо мной, как лайнер. Но почему-то одно крыло не раскрывается полностью. Не можешь расправить? Голос мешает? Твой голос или…
Вода поднимается. С ней всплывают все, кто умер. Я же говорил – час воскрешения настал! Ты танцуешь с каждым, кто только что обозначился. Ты сейчас делаешь столько новых движений, что в твоих партнерах сплошная жизнь. Я приготовлю им напиток из только что написанного. Оно еще дышит. И не важно, что ты не понимаешь происходящего. Все танцующие открывают глаза в неслыханную пустоту. Там можно жить и бесконечно наблюдать за тобой без зеркал и телескопов. За каждым твоим вдохом и выдохом! За твоей сиюминутной переменой и, наконец, увидеть тебя настоящую, сотворенную из возможностей моих глаз и приподнявшейся на пуантах библиотеки.
Размеры происходящего велики, как на киноэкране, и даже больше. Конечно, больше! Все видимое едва помещается во мне. Я трещу по швам от восторга! Все запятые в твоем послании – откровения, настигшие меня на паузе непонимания происходящего. Да и нужно ли это понимание? Сердце опережает всё в этой ненаписанной книге. Прочесть смогу только я и то завтра. Потому что в вашем фолианте жизнь – сплошные черновики, а у меня ясность твоего предназначения. Такие книги нельзя читать. Они для созерцания. Вот побегу и увидишь взметнувшийся строй букв, как клубок пыли. Вот догоню себя недогоняемого – и в этой точке звезду назову бесстрашным именем твоим… А какое оно?