Крепость. Кошмар наяву и по расписанию - стр. 14
С того момента, как эта темница обрела нового обитателя, в ней многое поменялось. У двери в каждое помещение горел факел. Около последней дверцы факел пребывал потухшим. По приказу Маршала Октавиана стражник поднёс огонь. Это была уже седьмая попытка с момента, как последняя темница прекратила пустовать. Стражник убрал руку и остался на месте, словно зомбированный, ожидая, когда огонь у двери вновь погаснет.
– Солдат! – звонко произнёс Маршал.
Бодрый голос военачальника вывел стражника из ступора. Подойдя к двери, Маршал приказал ему отпереть замок и обеспечить охрану Аббату:
– Ни в коем случае – мягко возразил отец Исаак. – Я здесь не для того, чтобы допрашивать несчастного. Я хочу понять, что им движет и помочь бедняге.
Наклонившись к правому уху Аббата, Маршал прошептал:
– На всякий случай, позвольте не закрывать дверь до конца. Тогда, если что-нибудь случится, я буду знать.
– Конечно.
Проржавевшие петли громко заскрипели, и увесистая дубовая дверь с тяжёлой стальной отделкой распахнулась. Сделав несколько шагов, Аббат вошёл внутрь темницы. Перед ним находились небольшой стол из ветхих полугнилых досок и два табурета, которые поставили по просьбе самого Аббата. Справа в дальнем углу находился Анатас, расположившийся на каменном сыром полу, в окружении крыс, разносивших заразу по всей тюрьме, которая убила не один десяток заключённых, так и не дождавшихся лезвия палача. Крысы сбегались к заключённому со всех темниц, словно чувствуя единственного человека, который не воспринимает их, как разносчиков заразы. Анатас обращался с грызунами так, как относятся к домашним питомцам. Ухватив одну из них, он положил её на кисть своей тощей руки, обтянутой дряблой кожей, а затем приподнял голову и бросил взгляд в сторону Аббата. Лучи тусклого свечения от лампы пролились на его лицо, и монах посмотрел в глаза, которые пугали каждого встречного. Но ни на этот раз. Аббат Исаак увидел в этих глазах зов о помощи, желание стать перед выбором ещё раз, и на сей раз сделать шаг в противоположную сторону.
– Вы – первый человек за много лет, который не испытывает отвращения глядя на меня – с некоторым спокойствием произнёс Анатас.
– Все мы создания божьи – в голосе Аббата звучало глубокое понимание. – Кто-то рождается мышью, кто-то человеком. Кому-то даруется красота, кому-то уродство. Глупо испытывать отвращение к тому, кто не выбирал свой облик. Всякий из нас должен смотреть на то, что даётся всем одинаково, и главное, что этого глазами не увидишь.
– Увы, глядя на меня, можно увидеть лишь оболочку. А жизнь в этой оболочке прервалась уже давно.