Крепкий орешек - стр. 14

Геннадий шел по коридору, а у самого начинало шалить сердечко. Он вспомнил фамилию Галич, память отбросила на много лет назад, когда эта девочка носила другую фамилию. Тогда она вонзила ему нож в спину, а потом провернула там несколько раз.

Мужчина зашел в зал, хмурый, Карина семенила позади, когда он остановился, врезалась ему в спину.

– Столик у окна, яркая брюнетка с декольте.

– Ты снова курила?

– Нет, боже упаси, я же бросила вчера, – Карина начала оправдываться, а Орехов рассматривал даму, что сидела к нему полубоком, практически не притронувшись к заказанному блюду.

– Кыш отсюда и принеси шампанского. Лучшего.

Дамочка была шикарная. Черное платье, она сидела нога на ногу, разрез открывал половину бедра, кожа светлая, даже ладошки зачесались, как захотелось провести по ней рукой и почувствовать ее гладкость. Высокая, полная грудь, глубокое декольте, в руке бокал красного вина. Вот она делает глоток, прикасаясь пухлыми губками с развратно-красной помадой к стеклу, откидывается на спинку стула, проводит кончиками пальцев по лицу, убирая волосы.

Член в штанах Геннадия дернулся – так вот к чему был утренний стояк: к новому интересному знакомству и нескучной ночи.

Но вот дамочка поворачивается в его сторону, Геннадий делает шаг навстречу, но бодрость и азарт сходят на нет, когда его обдает холодом взгляд сексуальной брюнетки.

Нет, это не может быть она.

Она за тысячи километров, замужем, наверное, родила уже троих детей и завела собаку. Гена не знает точно, он давно не следит за ее жизнью.

Это зрение подводит, давно надо носить очки.

Да, твою же мать!

Но все-таки это она.

Орехов узнает глаза и красивый изгиб губ из тысячи.

– Так это вы здесь главный? Вы владелец этой безвкусицы и кощунственного обращения с продуктами?

Аделина смерила мужчину, что подошел к ее столику оценивающим взглядом, гордо вскинула подбородок. Вцепилась в несчастный бокал вина, чувствуя, что вот еще немного, и он треснет, чтобы не упасть в обморок.

Мысли путались, среди них не было ни одной здравой, лишь ругательства, сплошь на русском и сплошь матом.

– Merde (дерьмо), – Ада тихо выругалась сквозь зубы, поставила бокал на стол.

Приходилось прилагать титанические усилия, чтобы не показать ни одной эмоции перед этим человеком. Да что говорить, Галич даже не сразу узнала его, прошла целая жизнь, как говорится по-русски, «хренова куча лет», когда они виделись последний раз.

И то, что Ада испытала, было сродни шоку. Нет, не такому, конечно, когда она застукала китаянку-массажистку из спа-салона на коленях в городской квартире, у которой во рту был член Николя. Там было больше недоумения и удивления, а вот сейчас был шок, как если бы Ада увидела крысу посреди зала ресторана.