Кремль - стр. 39
И необыкновенные глаза его, и слова милые были полны несказанной теплоты. Отец Григорий покосился на Тучина: ну что, недаром проходили? На лицах Тучина и Терентия была теплота умиления.
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа… – раздалось за дверью.
– Аминь. Ты что, брат Данила?
Пришедший инок был во всем прямой противоположностью Павлу: румяный крепыш, с буйными темными волосами в кольцах, с бойкими глазами, развертистый, он производил скорее впечатление торгового человека, княжого отрока, чего угодно, но только не инока.
– Не дашь ли мне долотца, отец Павел? – сказал он. – Я свое, грешным делом, сломал. А хотца мне мисы, что поделал, торговым скорее сдать…
– Так что. Возьми вон на полке…
– Спасибо. Я скоро назад принесу…
– И не скоро так ладно… – улыбнулся Павел.
Данила взял долото и с любопытством оглядел своими бойкими глазами посетителей.
– Ну, счастливо оставаться… – тряхнул он своими темными кудрями и форсисто пошел тропкой в лес.
– Москвич? – спросил отец Григорий с улыбкой.
– Рязанец… – улыбнулся и Павел. – Они выходкой-то и москвитянам не уступят…
– Что говорить: и наши народ оборотистый… – усмехнулся и Терентий.
– А в Писании как начитан, удивлению подобно… – сказал Павел. – И до того обык он от Писания говорить, что попросту редко что и скажет. За обхождение его Рязанцем зовут, а другие за язык цветистый Агнечем Ходилом прозвали…
– Почему же Агнечем Ходилом? – спросил Тучин.
– А потому, что ты, к примеру, скажешь «баранья нога», а он обязательно «агнече ходило» скажет… Ничего, добрый паренек, усердный, заботник… Только, думаю, не высидит он здесь долго: больно в нем силы этой мирской много, а для нее у нас тесновато…
Помолчали.
– А что, старца Нила повидать нам можно будет? – спросил Тучин.
– Вот уж не знаю… – отвечал Павел. – Теперь к нему и пройти очень благо[15]: он середь болот, на берегу Сорки живет, со своим учеником Иннокентием. Да и не любит наш старец многоглаголания: лутче, бает, с какой высоты пасть, чем от своего языка… Господь его знает, может, оно и так: вот сказал я вам про Агнече Ходило-то, а теперь совесть и зазрит – может, лутче бы того не говорить…
Он вздохнул тихонько.
– Иннокентия-то я раньше знавал… – сказал Тучин. – Он из роду бояр Охлебининых ведь. Может, по старой дружбе он и захочет со мной повидаться…
– Да я поговорю и ему, и старцу… – поторопился прибавить Павел. – У Нила сердце доброе. Раз вы столько прошли, как же можно отказать вам? Ничего, я поговорю… Вот к вечеру, Бог даст, подморозит, я и провожу вас в скит. Ничего, как-нибудь с Божией помощью уладим. Я всегда жалею, когда человек за добром пришел, а перед ним дверь закрывают. Конечно, много так, зря, из любопытства ходят, то другое дело, а тем, кто ищет правды Божией, как заградить им путь? Благословен грядый во имя Господне, сказано… Да что мы, гости милые, в избе-то дябим? – вдруг спохватился он. – Пойдемте-ка над рекой лучше посидим, полюбуемся, порадуемся…